В юго-восточной части Приморья, на восточных склонах хребта Сихотэ-Алинь, обращённых к Японскому морю, расположен Лазовский район края. Его территория занимает больше четырёх с половиной тысяч квадратных километров, а плотность населения меньше трёх человек на квадратный километр. Здесь одного городское поселение (поселок Преображение) и четыре сельских – Лазовское, Чернорученское, Беневское и Валентиновское. В состав последнего входит и село Глазковка, в котором сегодня осталось всего около ста местных жителей. Которые очень бояться, что их малая родина может окончательно пропасть, если планы чиновников закрыть школу воплотятся в жизнь, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.

Школа – буквально последнее, что осталось в этом маленьком посёлке. И ту власти собираются закрыть…
— Максим, за тобой кто-нибудь занимал? — спрашивает мужчина с балкона третьего этажа.
Мальчик, сидящий рядом с магазином, озирается. Он увлечён планшетом и не замечает ничего вокруг.
— За ним женщина занимала, а за женщиной я. — отвечаю.
— Я за вами буду, — кричит мужчина с балкона.

Хлеб в посёлок привозят три раза в неделю. Везут семьдесят километров из районного центра, по пути завозят ещё в четыре посёлка. Глазковка — самая последняя точка. Дальше дороги нет.

«Хлебовозка! Хлебовозка!» — кричит кто-то из ребят, услышав, наконец, звук мотора.

В Глазковку ведёт грунтовая дорога — от пыли из-под колёс ползущих впереди машин сюда едешь как в дыму. Я не смогла сосчитать точное количество перевалов: путь сливается в бесконечное налево-направо-налево. Где-то крутой серпантин превращается в однополосную дорогу, потом опять расширяется. По обочинам промоины от дождей. Вокруг тайга и захватывающие виды на вершины Сихотэ-Алиня. С трудом верится, что где-то там ещё живут люди.

Отроги Сихотэ-Алинского хребта окружают Глазковку с трёх сторон. С четвёртой — воды Японского моря. Часть Уссурийской тайги, где исконно живут тигры, входит в Лазовский заповедник.

Рейсовые автобусы в Глазковку давно не ходят. Лишь три раза в неделю проезжает маршрутный, следующий в соседний Валентин, но от остановки до посёлка добираться ещё 13 километров.

На въезде в посёлок перекресток и три улицы: направо, налево и прямо. Поедешь прямо — попадаешь в район «этажки», где многоквартирные двух- и трёхэтажные дома. Налево — в «посёлок», здесь вдоль улицы тянутся бараки, в которых живут по несколько семей. Повернешь направо — приедешь на «хутор», район с частными домами. Все расстояния на несколько минут хода пешком.
Улицы в посёлке не чистят. Грейдер доезжает до начала посёлка, и всё, разворачивается обратно. Зимой какая-нибудь машина проедет, колею пробьёт — вот вам и дорога.

Постоянно в Глазковке живёт около 100 человек. По улицам вольно гуляют коровы, козы, куры, потому редким пешеходам надо поглядывать под ноги. На балконах сушатся бельё и гидрокостюмы, во дворах наряду с машинами запаркованы катера.
Над бараками буквой «Г» торчит труба котельной — дымоход погнуло очередным сильным тайфуном. Ещё в посёлке есть два магазина со стандартным набором продуктов первично необходимого. Водки в продаже я не видела.

Олени и морская капуста

Пока водитель разгружает машину с хлебом, перед магазином образуется стихийное собрание.
«Школа?! — услышанное слово словно производит хлопок, и все начинают говорить почти одновременно. — Школа нам нужна!»

Сегодня в Глазковке судьба школы — главная тема. Здешнюю школу-девятилетку хотят закрыть, детей придётся возить на учёбу в соседнее село. А это 24 километра по таёжной дороге через перевал.

Глазковка — одно из старейших поселений Лазовского района. Основал его в 1897 году старовер Афанасий Пόносов. Это было крупное хозяйство на 400 десятин земли, в Глазковке выращивали зерновые, разводили птиц, пчёл, работала бондарная, мельница, кузница. Говорят, морепродукты из Глазковки продавали по всей округе и даже во Владивостоке. Розы, которые Афанасий Поносов выращивал в собственной оранжерее, отправляли даже в Японию. Ещё разводил пятнистых оленей, после революции передал оленепарковое хозяйство советской власти и оно благополучно просуществовало до семидесятых годов прошлого века.
Школа появилась в посёлке 35 лет назад как начальная, спустя четыре года её реорганизовали в «девятилетку». Добычу морепродуктов советские власти не остановили — в Глазковке создавалась экспериментальная база марикультуры, крупнейшая в стране. Специалисты ехали отовсюду, со всех регионов. Тогда в Глазковке было много молодых. Посёлок должен был стать наукоградом: в море высаживали огороды морской капусты, инкубировали икру, молодь кеты, симы и других лососёвых выпускали в реку. А потом пришла перестройка, и всё, что можно, разворовали, спилили, разобрали, сдали на металлолом…

Жители говорят о базе марикультуры так, словно она закрылась вот только что, буквально год-два, а не двадцать с лишним лет назад. Люди постарше рассказывают о своей работе, люди помоложе — о своём детстве, умалчивая о том, как было непросто в переходные времена.
Все сходятся в одном: именно школа во все времена оставалась неизменным центром жизни посёлка. Даже сейчас школа — самое освещённое место в Глазковке.

Без школы по закону

По пути за продуктами люди подходят и включаются в обсуждение. Собирается человек тридцать: в основном мамы с детьми и люди старшего возраста. Жители Глазковки наперебой говорят, очень хотят, чтобы их выслушали. Закроют школу — «помрёт посёлок».
«Уже было такое, что детей в Валентин возили. Они первые два урока просто спали на партах», — возмущается Валентина Павловна.
Валентина Павловна — бывшая директор школы, а сейчас работает в ней же преподавателем английского языка. У неё 34 года педагогического стажа в школах того самого Валентина и в Глазковке.
«Нам очень, очень важно, чтобы школа в посёлке осталась. Я открывала эту школу. Вместе с мужем убирали стены, делали большими кабинеты».

В марте в посёлок приехали глава района и начальник управления образования. Обсуждали ликвидацию школы уже как готовое решение: пригнали новый автобус, украшенный воздушными шариками. Объясняли, что содержать школу дорого, что в Валентине больше учителей, что необходимо думать «о качестве образования и социализации детей».

Начальник управления образования Марианна Эдуардовна Галаган закрытие школы мне подтвердила. Но по закону «Об образовании» решение о ликвидации школы не может быть принято без учёта мнения местных жителей. О том, что мнение это должно быть непременно положительным, в законе не сказано.
Голосование провели. Один голос был «за» закрытие. Все остальные жители проголосовали против. Протокола собрания с итогами голосования никто не вёл.

В здании школы власти предполагают разместить клуб, библиотеку и почту. Библиотека располагается в здании школы и сейчас. В то, что клуб и почта смогут оплачивать расходы на содержание здания, и то, что это будет дешевле, жители не верят.

Куда дальше?

Сейчас в школе учатся 11 человек. В первый класс должны пойти четыре ребёнка. А ещё в посёлке есть 13 дошколят. Из них можно было бы организовать подготовительный класс, ведь детского сада в посёлке нет. Работают в школе пять учителей, сторож и повар.

Здание школы отремонтировали в прошлом году, поставили стеклопакеты, установили систему дистанционного обучения. Кабельный интернет в посёлок начали тянуть только в этом году. На школу надеялись как на двигатель прогресса: мобильный интернет ловит в Глазковке местами, связь зависит от погоды. «Дуб зацвёл — интернет пропал», — говорят местные жители.

Елена работает на почте — сейчас она расположена в квартире в районе «этажки». Её сын в этом году пойдёт в первый класс, но каждый день туда-обратно ездить он не сможет. Елена опасается, что ребёнку придётся жить в Валентине у родственников.
Елена горячится: она сама платит за отопление холодного и сырого помещения в бывшей квартире, но готова платить и дальше, лишь бы школа осталась.
«Куда мы только не писали, — жалуется молодая и симпатичная Алла, качая перед собой коляску, в которой сидит маленькая девочка. — У нас уже трое, среднему пять лет, а старший должен в этом году в первый класс пойти. Только я не знаю, в какую школу…»

Алла переехала в посёлок восемь лет назад. Муж местный, глазковский. Он здесь родился, и у него здесь есть квартира в «этажках».
Если школу всё-таки закроют, детям придётся ездить на учебу в другой посёлок. Обратно автобус будет выезжать в 15:30, собирая детей из разных классов всех вместе. У первоклашек в расписании три урока по тридцать минут, им потом целый день придётся ждать старших детей.

Жители обращались в прокуратуру, в министерство образования Приморского края, направили открытое письмо губернатору с просьбой оставить школу, прислать молодых специалистов. Письма вернулись обратно в муниципалитет.

Аптеки в посёлке нет. Дома культуры нет. Клуб был, да разрушили его уже давным-давно. Роль дома культуры выполняет та же самая школа. Несколько раз в год по праздникам там собираются пожилые жители Глазковки.

Рядом со школой недавно построили фельдшерский пункт. Но с самого начала пандемии фельдшера никто не видел.

«Оставьте в покое змею! — отвлекаясь от рассказа кричит женщина детям, которые гуляют неподалеку. — Там у нас полоз живёт, — объясняет мне. — Полоз — змея семейства ужеобразных, он не ядовитый».

Поля вокруг Глазковки совсем заросли, и сейчас граница между посёлком и тайгой едва различима. Жители выживают своим хозяйством: огороды, куры, коровы, козы. В сезон кормят лес и море: сбор черемши и папоротника, да сбор морской капусты.

На морской капусте работают целыми семьями. Многие мужчины устраиваются работать водолазами и в сезон работают на Курилах, такого заработка семьям хватает на год.

На берегу стоит заброшенное здание с остатками барельефа на торце. Дырки на стене от крепления плит барельефа похожи на следы от пуль или картечи. Это здание цеха марикультур — как живое напоминание о пережитом крушении. Мимо идет корова, подъедая траву.

В хорошую погоду движение на море интенсивней, чем по земле. На рассвете на лодках люди выходят в море: собирают морскую капусту вручную, ныряя с лодки на глубину. Как правило, ныряют без аквалангов, но в гидрокостюмах, чтобы не замерзнуть в холодной воде. Потом семьями раскладывают собранное на галечном берегу для просушки.

Погода переменчивая, туманы наползают со стороны моря. Здания на берегу становятся похожи на картинки из компьютерной игры про постапокалипсис. Туманы и дожди могут погубить сбор – морская капуста отсыреет, побелеет, потеряет ценные вещества.
Трое мужчин большими пучками взвешивают сухую траву и складывают в грузовик. «Об осьминога нож затупил. Он под камень забился, не мог достать», — трогает лезвие пальцем мужчина.

У самого края

Неожиданно становлюсь свидетелем мелкого препирательства между жительницами. Одной не понравилось, где другая привязала свою корову. А я опять оказалась человеком, который слушает.

— Да и пускай закрывают. Мои-то дети, слава богу, выучились, а эти, может, хоть знания получат. Всё равно ведь уедут. Разве ж это жизнь? Выживание, — быстро-быстро говорит мне в лицо пожилая женщина.
— Почему вы не уезжаете? — не выдерживаю и задаю неудобный вопрос. — У вас здесь есть будущее?
— У нас здесь есть жильё. Продать здесь и купить в городе невозможно (под городом может пониматься любой из крупных населенных пунктов – от краевого центра, Владивостока до Находки, Артёма или Шкотово). Да нравится нам здесь жить, нравится! Море, лес, земля, свежий воздух. Вот ещё интернет проведут, так совсем хорошо будет. А тот, кто хочет заработать, тот заработает.

На следующий день меня разыскала женщина с короткой стрижкой и в футболке в мелкий цветочек.
«Мы с вами возле магазина виделись», — говорит она. Оксана — фермер, они с мужем держат хозяйство: «26 голов было».

Оксана выбирает из пачки лист бумаги. На нём, распечатанном на чёрно-белом принтере, несколько фотографий – приложения к протоколу осмотра задранной коровы.

«Тигры, — рассказывает Оксана. — Два года назад бычка почти перед домом задрал».

Дом стоит у самого края деревни. Дальше огороженный загон для выпаса. И тайга. Оксана приехала в когда-то перспективный посёлок работать. А потом грянула перестройка. А детей растить надо. Так с мужем и остались здесь жить.

«Работаешь, работаешь… Каждый день на ногах с четырёх утра. И то одно, то другое, то тигры. Сейчас, если и школу закроют, то всё тогда…. Спасибо, что выслушали. Пошла работать».

Наталья Булкина

Источник: https://takiedela.ru/2020/07/rasskazhite-pro-nashu-glazkovku/?fbclid=IwAR1LzhFpWTo5-49arWGMTXhJlDMys-llvzarU1bJtZrIJyxYSxQ3JuS6Hz0

К изложенному выше добавим, что для Лазовского района характерен муссонный климат. Зимы здесь холодные и малоснежные, лето дождливое, в конце которого и осенью нередки тайфуны и наводнения. Природные экономические ресурсы в значительной степени определяют и особенности социально-экономического развития и структуру хозяйства района. Леса занимают 87 процентов территории, но лесосечный фонд является незначительным для промышленной заготовки и переработки леса. Пострадавшие от рубок и пожаров тёмнохвойные елово-пихтовые леса сохранили свой первозданный вид на весьма ограниченных и труднодоступных участка. Почти повсеместно их сменили леса с пониженной или вовсе утраченной долей хвойных пород, сниженными защитными функциями, низким лесосырьевым значением.
Крупных предприятий в районе всего три, основными направлениями деятельности которых является добыча и переработка рыбы и морепродуктов. Это Преображенская база тралового флота, ООО «Рыбозавод Валентин» и АО «Преображенский рыбокомбинат», сообщается на сайте муниципалитета.