70 лет своей почти 85-летней жизни посвятил морю капитан дальнего плавания, китобой, доцент кафедры «Судовождение» Дальрыбвтуза Виктор Щербатюк, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
Китов полюбил с детства
Родился капитан дальнего плавания, китобой, доцент кафедры «Судовождение» Дальрыбвтуза Виктор Щербатюк 85 лет назад на Украине. Когда исполнилось 5 лет, мальчик через всю страну приехал на Тихий океан – во Владивостоке его отец выполнял важные заказы для строящегося военно-морского флота СССР.
- Жили мы в районе улицы Связи. Подростками, в годы войны, облазили все тамошние окрестности, особенно нас прельщала «запретная зона» Дальзавода: обрезки металла, дерева – милое дело для мальчишеских рук.
Иногда к заводскому причалу в районе Луговой небольшое судно подводило загарпуненного кита. Его лебедками вытаскивали на берег. Кита окружали несколько человек с ножам на длинных ручках – и до темноты шла его разделка. Наша пацанва издали замечала в бухте судно с китом, и к началу разделки мы были уже на месте. Нас незлобно отгоняли, но мы терпеливо ждали. Когда десятки тонн китового сала и мяса увозились для столовой Дальзавода и реализации через заводские торговые точки, раздельщики бесплатно наделяли нас кусками свежего китового мяса и мы, довольные и счастливые, мчали домой. Так в десятилетнем возрасте я познакомился с результатами китобойного промысла, увидел настоящих китов. Судном-китобоем был переделанный бывший рыболовный сейнер «Гарпун». Гарпунёром на нём был никому тогда неизвестный Илья Коновалов, ставший позднее знаменитым советским гарпунёром-наставником, Героем Социалистического Труда и депутатом Верховного Совета СССР.
Китов «Гарпун» добывал недалеко от Владивостока в заливе Петра Великого.
Очень хорошо помню замечательный вкус китовых котлет, которые готовила моя мачеха. Столовые в войну готовили из китового мяса и супы, и жаркое, но в домашних условиях чаще и удачнее всего готовились именно котлеты с добавлением свиного сала, лука и специй.
После окончания войны мне было предложено продолжить обучение в Мореходной рыбопромысловой школе юнг, которая располагалась в поселке Рыбстрой на берегу бухты Находка. Сюда набирали 13-15-летних мальчишек для обучения профессии моториста и судоводителя маломерного флота.
Но главное, что особенно прельщало в юнгах – полное государственное обеспечение. В те послевоенные годы для многих родителей это стало реальной помощью и видимой перспективой хорошего профобразования для детей. А для ребят, потерявших в войну родителей, это был шанс выжить, получить специальность, стать человеком.
Есть такая профессия – китобой
В 13 лет Витя Щербатюк уехал из Владивостока в ещё не существующий порт Находка – учиться на морехода в школе юнг, на судоводительском отделении. Никакой морской романтики здесь он не увидел: ни белоснежных парусов, ни дальних морских походов в тёплые страны. 1946 год, послевоенная разруха, будущих мореходов разместили в едва начавшем строиться городе в бараках без коммунальных удобств…
- Нужды и неудобств хватало, но зато нам выдали ботинки — рабочие и выходные, форму рабочую и выходную и шинель. Мы носили настоящую морскую хлопчатобумажную робу! Я в ней два года ходил. А ещё нам выдали трофейное немецкое нательное бельё на трёх пуговичках… Кормили преимущественно рыбой, но бывало и мясо. У школы были подсобные хозяйства в районе бухт Читауз и Читувай. Выращивали картофель, овощи, бахчевые, зерновые и бобовые. Держали корову, свиней и даже двух коз. Старшие парни оберегали нас, пацанов, как младших братьев. В 17 лет мне была присвоена квалификация «судоводитель маломерного судна до 20 регистровых тонн». За период учёбы я прошёл хорошую практику на рыболовном сейнере, морском буксире «Большевик», парусно-моторной шхуне «Нельма», которая до того называлось «Наркомпрод Брюханов» и охраняла биоресурсы в водах Дальнего Востока.
После окончания школы в 1949 году я был направлен в «Далькитозвертрест», который объединял все дальневосточные китобойные и зверобойные суда, курильские береговые китобазы, китобазу в бухте Анна, китобойную флотилию «Алеут», а также транспортные и вспомогательные суда. Меня направили матросом 1 класса на китобой «Пурга», затем на однотипный «Буран» Второй Дальневосточной китобойной флотилии. Эти бывшие тральщики, переданные СССР по «ленд-лизу» из США, добывали китов в районе Курильских островов для переработки на береговых заводах гряды.
Кондиции и состояние туши кита жёстко проверялись перед переработкой ветеринарным врачом.
Работа на китобойце дала мне отличную морскую и профессиональную практику. Но если уж ты попал на дорогу с односторонним движением, то двигаться нужно только вперёд: судоводитель маломерного судна до 20 регистровых тонн, судоводитель маломерного судна до 200 регистровых тонн, штурман малого плавания, капитан малого плавания, штурман дальнего плавания и, наконец, капитан дальнего плавания.
В 1951 году я снова пошел учиться в Рыбопромысловую мореходную школу, прошёл практику на баркентине «Юнга», на транспортном судне «Молния», рыбокомбинате «Лососина» в Совгавани, на СРТ-396, на котором специалистами ТИНРО осуществлялась разведка промысловых районов и объектов промысла в Охотском море, а также возможных мест размещения рыбообрабатывающих береговых баз.
Последний год учебы завершился военной стажировкой на десантных кораблях ТОФ в должности военного штурмана. В 1954 году после сдачи госэкзаменов я получил квалификацию штурмана малого плавания морского торгового флота.
В морях мои дороги
- Кит был многие-многие годы востребован экономикой Советского Союза не только как источник мяса для звероводства. Из его сала делали взрывчатку, свечи, использовали в косметике и парфюмерии. В 50-60-е китовое мясо задешево продавали населению, причём в Приморье и на Дальнем Востоке СССР оно пользовалось спросом. Огромные объёмы уходили на экспорт, много китятины шло на удобрения, корм для птицефабрик и пушного зверя. Ходили мы за добычей далеко, даже в Антарктику. В 1962 году я принял в качестве капитана китобоец «Ретивый» отечественной постройки. На нём провёл промысловую навигацию 1962 года в районе Курильских островов, добыв около 200 кашалотов, сейвалов и финвалов 18-20-метровой длины и доставив их на береговые комбинаты.
Но 200 китов — это не в год, а за «охотничий период», сто около 200 дней в году. Судно нужно подремонтировать, экипажу требуется отдых, так что весь год бить китов не получается. Да и удача может отвернуться: то три-четыре «хвоста» за день добудешь, а то и одного упустишь.
Добычей китов люди занимались издревле, и это было относительно незаметно, пока не появились специальные суда и китобойная пушка. В нашей стране промышленный промысел начался в 1932 году на Дальнем Востоке с введением в эксплуатацию китобойной флотилии «Алеут» в составе одноименной плавучей базы и китобойных судов «Трудфронт», «Энтузиаст» и «Авангард». Затем появились Вторая Дальневосточная китобойная флотилия, Антарктическая китобойная флотилия «Советская Россия», китобойные флотилии «Владивосток» и «Дальний Восток». В Антарктике также работали отечественные флотилии «Советская Украина», «Слава» и «Юрий Долгорукий». Так мы, равно как и другие страны, имеющие такие возможности, не один десяток лет решали свои экономические интересы.
Могли бы решать и сейчас, когда в стране остро ощущается нехватка доступного для народа мяса; когда меховые изделия везут к нам из-за кордона – ведь практически все зверофермы страны выживали потому, что прикармливали лису, песца, норку китовым мясом; наши парфюмеры задорого закупают китовый спермацет у забугорных барыг.
Кстати, китов продолжают бить не самые бедные страны – та же Япония!
При разделке китов на переработку идёт всё! На выходе получали жир пищевой, жир технический, мясо пищевое и кормовое мороженое, муку кормовую, усы и зубы шли на поделки. Охота на китов шла под контролем — отчёты о каждом добытом нами ките направлялись в единый центр учёта этих морских животных в Норвегии.
К тому времени в Антарктике начала работу китобойная база «Советская Россия», куда перевели и меня. Это было оригинальное судно длиной около 220 метров, а его производственные мощности позволяли обработать за сутки 75 китов общим весом около 4 000 тонн. На судне имелся кинозал, библиотека, столовая, две кают-кампании, лазарет. Работу обеспечивал экипаж квалифицированных специалистов из 560 человек.
Здесь я проработал до 1970 года в должности старпома. Работа была любимой, но хлопотной: в ремонте я старался прибыть на борт к 7 часам утра, в море бодрствовал с 4 часов утра.
При заходах в зарубежные порты конечно удивляло обилие недорогой бытовой техники: радио, телевизоров, магнитофонов…
Но была ещё и собственная гордость. Памятны первые наши стоянки в портах Монтевидео, Сингапуре и особенно, в Сиднее. Казалось, что русских там до наших заходов не видели вообще! За недельную стоянку в Сиднее «Советскую Россию» с экскурсиями посетило, по данным местных СМИ, свыше 100 тысяч человек! Многие не могли поверить, что они находятся на борту промыслового судна – нас считали переодетыми военными. Выглядели мы все по большей части здоровски: крепкие мужики с короткой стрижкой в аккуратной спецодежде или форме. В море, на китобойный промысел набирали только здоровых духом и телом людей. Моряк также должен был обладать определённой силой, и не только воли, стараться не позволять эмоциям побеждать разум. Особые требования предъявлялись при формировании Антарктической китобойной флотилии «Советская Россия», которая уходила в море минимум на девять месяцев.
Отмечу, что система подготовки китобоев была налажена те годы очень хорошо. Гарпунёрами становились после обучения на береговых курсах подготовки и практики на специальном учебном судне-китобойце под руководством опытных капитана и гарпунёра-наставника. Переработкой кита экипаж плавбазы занимался под руководством специалистов-технологов, которых готовил «Дальрыбвтуз».
Раздельщиков учили на плавбазе – в том числе во время перехода судна в Антарктику.
Понятно, что кадровая служба внимательно комплектовала экипаж: новичков могло пойти в рейс не больше двадцати процентов от штатной численности экипажа.
Нас считали элитой рыбацкого клана. Китобои регулярно заходили в иностранные порты, получали валюту. На неё я, например, привозил технику, отрезы хорошего материала, а жена из него отлично шила, обувь для ребёнка на вырост, одежду для семьи – как все члены экипажа, кстати. На валюту можно было купить товары и во Владивостоке – в морторгтрансовском «Альбатросе».
Конечно, заработки наши были выше среднего по стране и даже всей рыбодобывающей отрасли – и это было великим плюсом. А после трёх длительных рейсов моряк имел право на годичный отпуск – с ним суммировались неиспользованные в море праздничные и выходные. Комфортные условия работы и жизни, хорошие бытовые условия, большой коллектив тоже привлекали людей. Но большие заработки толкали некоторых на путь запрещённой в СССР «коммерции» — случаи контрабанды бывали, конечно. Обычная сеточка для волос, помните в «Бриллиантовой руке» в такой спит герой Андрея Миронова?! В стране этого добра почти не производили, цена – копейки. Брали их в Японии оптом, прятали сотнями, в Приморье сдавали барыгам по рублю за штуку. Во Владивостоке такая сеточка стоила на барахолке три рубля. Однажды таможня нашла в одной из кают матрац, собранный из капроновых косынок (не на нашей флотилии) – тоже был дефицит… Везли и порнографию: газеты, журналы, буклеты. Если такое случалось – мне как старпому нужно было срочно «вычислить» «хозяина» контрабанды – иначе она становилась «бесхозной», а штрафные санкции обрушивались на весь экипаж.
40 лет перед партами
В 1967 году поступил на заочный факультет Дальрыбвтуза, в 1970 году получил высшее образование с квалификацией инженер-судоводитель.
- Институт предложил мне работу — пройдя по конкурсу на замещение должности доцента, переводом был зачислен в штат втуза. Читал лекции по теории и устройству судна, Был заведующим кафедрой морского дела.
В 1972 году возглавил мореходное училище в Невельске на Сахалине, затем возвратился в Дальрыбвтуз, где уже более сорока лет читает лекции по морскому праву и безопасности судоходства. Щербатюк регулярно на борту фрегата «Паллада» выходил в море в качестве руководителя курсантской практики, дублера капитана, капитана-наставника. В настоящее время продолжает свою трудовую деятельность на кафедре «Судовождение» в должности доцента.
В этом году исполняется 70 лет его служению рыбной отрасли!
Василий БУСЛАЕВ
Фото автора и из архива В.П. Щербатюка