На Руси с незапамятных времён существует «добрая» традиция: перед приездом царя-батюшки красить фасады разваливающихся домов, не ремонтируя внутренние коммуникации. Внешний вид всегда важнее внутренней сущности. По этому же принципу идёт и политическая жизнь, особенно в предвыборный период. Политики на голубом глазу уверяют электорат, что вот-вот наступит царство всеобщего благоденствия, только «выбери меня», а под шумок прокручивают свои делишки. У наблюдающего за этими манипуляциями народа ум за разум заходит.
Есть ли в стране настоящая «политическая элита»? Почему реальность так противоречит глянцевым новостям? Когда в Конституции вместо термина «социальное государство» появится «государство сословное»? Об этом и многом другом «Аргументы недели» спросили директора Института социально-экономических проблем народонаселения РАН, доктора социологических наук, профессора Вячеслава ЛОКОСОВА.
Диктатура денег
– Вячеслав Вениаминович, те, кого мы каждый день видим по телевизору, – это реальная политическая элита или мишура?
– Есть формально-научное определение политической элиты как совокупности людей, которые принимают решения, обладают определённой властью и социальным статусом. И есть непопулярное сегодня понятие «истинная элита». Это когда к вышеперечисленным признакам добавляют доверие населения, приоритет в нравственной и интеллектуальной сферах.
С этой точки зрения всё гораздо сложней. По данным социологических исследований, степень доверия к большинству наших руководителей (кроме президента) находится на низком уровне. Поэтому формально политическая элита у нас существует. Но реально – сомнительно. Во всяком случае её численность значительно меньше, чем принято считать.
– Какова сегодня доминирующая система целеполагания идущих во власть: «…жила бы страна родная, и нету других забот…», монетизация должности, детские комплексы или что-то иное?
– Люди упорно считают, что в советские времена во власть шли только ради работы для общества, а сейчас – только ради собственного кармана. Это, конечно, миф. Думаю, что в те времена примерно сорок процентов руководителей думали о стране, двадцать – о своей личной выгоде. Сегодня о стране думают, наверное, только двадцать процентов руководства. И двадцать процентов – о себе. Остальные – по ситуации.
Такая тенденция связана с тем, что вместо «диктатуры партии» появилась «диктатура денег».
– Какие человеческие и профессиональные качества (или, наоборот, отсутствие каких качеств) гарантируют попадание в «избранный круг»?
– С моей точки зрения, если не брать такое эфемерное понятие, как совесть, то энергия и амбициозность. О том, что ради достижения цели надо пройти по чужим головам, задумывается всё меньше кандидатов на должность. Если когда-то это и было сдерживающим фактором, то его значение снижается.
Кому принадлежит родина?
– Вы сказали «диктатура денег». По последним исследованиям, в карманах российских долларовых миллионеров сосредоточено шестьдесят два процента национальных богатств России, а на долю миллиардеров приходится двадцать шесть процентов достояния страны. Среди ведущих экономик мира Россия – страна с самым разительным материальным неравенством. В США этот показатель составил чуть более тридцати процентов. В Японии на долю миллионеров приходится лишь двадцать два процента национальных богатств. Как такое имущественное расслоение отражается на состоянии общества?
– С точки зрения учёных нашего института, которые много лет проводят исследования по избыточному имущественному неравенству, Россия давно перешагнула предельные критические пороговые показатели этого неравенства. Для нормального функционирования государства разница в уровне доходов между десятью процентами самых богатых и десятью процентами самых бедных граждан не должна превышать восьми–десяти раз. По данным Росстата, в среднем по стране этот показатель составляет шестнадцать раз. По различным экспертным оценкам, от двадцати пяти до сорока раз. Для сравнения: в СССР разрыв был четыре–четыре с половиной раза.
Когда мы проводили математическое моделирование по связям между избыточным неравенством и экономическим ростом, а также демографическим развитием страны, было доказано, что даже один пункт повышения неравенства снижает не только возможность экономического развития страны, но и возможности решения демографических проблем из-за возрастающего вымирания населения.
– Мы имеем ужасную демографию из-за избыточного неравенства?
– В значительной мере и по этой причине. Демографы нашего и других институтов дали три прогноза по численности населения страны к 2030 году. Оптимистический прогноз – 150 миллионов. Пессимистичный – 125 миллионов. В среднем – 140 миллионов человек. Причём этот прогноз был дан восемь лет назад. С тех пор экономическая ситуация не улучшилась, а только усугубилась.
Сфера платных услуг в здравоохранении уже достигла сорока восьми процентов (несколько лет назад – двадцать процентов). В высшем образовании – шестидесяти процентов. Мы на первом месте по росту платных услуг в этих областях среди стран БРИКС. При этом у них тренд на снижение платности услуг, а у нас – на рост.
Маленькие детки – маленькие бедки
– А если имущественное расслоение будет снижаться?
– Если каким-то способом удастся сократить разницу в доходах хотя бы до десяти раз, то можно выйти на оптимистический демографический сценарий. Но молодёжь слабо мотивирована на рождение не то что второго, а даже первого ребёнка. Уровень бедности рассчитывается по уровню биологического выживания, а не по уровню нормальной социальной жизни. Прожиточный минимум составляет 10 722 рубля, выжить на которые невозможно. Сегодня в нашем институте ставка младшего научного сотрудника с высшим образованием – десять тысяч.
При этом до сих пор живучи мифы девяностых годов, например, о невозможности введения прогрессивного налога. «Элита», которая эти мифы тогда придумала, до сих пор во власти и навязывает всей стране идеологию неолиберализма и сырьевой модели экономики.
Но, конечно, не для себя. Я был на одной конференции, там прозвучали цифры, что среди высокообеспеченных слоёв нашего населения только три процента их отпрысков обучается в российских вузах. Остальные – за рубежом. Даже если цифры преувеличены, получается, что для своих детей они не видят будущего здесь, в России.
– Зато когда «милые» дети приезжают сюда, то устраивают такие демонстрации на дорогах! И выходят сухими из воды. Как общество реагирует на вседозволенность?
– Немного возмущается, конечно. Я согласен с мнением многих своих коллег, что люди уже адаптировались к сложившейся ситуации своей бедности. Мы проводили исследования на тему «От чего в первую очередь зависит материальное благополучие человека – от него самого или от устройства общества?». В 90-е годы прошлого века большинство – до шестидесяти процентов – считало, что благополучие зависит от устройства общества. Сейчас шестьдесят процентов говорят, что всё зависит от самого человека.
Это важный показатель адаптации большинства людей. Но нужна ли была нашему обществу столь унизительная адаптация?
Человек человеку – волк
– Это приводит к атомизации людей и скорее к протестантскому, а не православному, то есть общинному восприятию мира?
– Все экономические реформы последних двадцати пяти лет были направлены не на общину, а на личный материальный успех. В православии этого нет, и эти реформы вряд ли соответствуют православным традициям.
– Мне это напоминает имперскую Россию во время предреволюционной ситуации, а вам? Когда, на ваш взгляд, наступит классическая ситуация: «верхи не могут, а низы не хотят»?
– Надеюсь, что такой ситуации не наступит. Хотелось бы верить, что для страны в перспективе возможен не только революционный, но и мирный путь развития. Может быть, для объединения нации нужен синтез имперско-советско-российского мировоззрения. Но лично я не вижу возможности примирения населения при таком разрыве между богатыми и бедными, при такой кичливости верхов своим богатством и своими привилегиями. По показателю концентрации национального богатства – более тридцати процентов в руках одного процента населения, мы опять вернулись к 1917 году. И очень бы не хотелось, чтобы этот ужас неравенства вновь привёл к крови.
– Мы уже пришли к сословному обществу? Как в анекдоте. Президент с трибуны говорит: «Хватит воровать. Пора о народе подумать!» Ему в ответ: «Да, душ по двести было бы неплохо».
– Официально, конечно, нет закреплённых в законе определённых сословных привилегий какой-то части населения. Мы чуть раньше говорили, что формально политическая элита у нас есть, а реально – почти нет. С сословиями же всё наоборот: формально их нет, а в действительности они, по-моему, формируются.
– Цель – передать всё нажитое непосильным трудом своим детям?
– Да, для небольшой группы людей, которые располагают огромными ресурсами, такая цель в приоритете. У нас одна из немногих стран, в которой нет налога на наследование и дарение. Практически нет конфискации имущества. Даже воруя и рискуя своей свободой, ты всё равно обеспечиваешь детей и внуков.
Дай дорогу дураку
– Мы имперская страна? Царь всегда прав, если не прав – смотри пункт первый?
– Мы имперская страна в том смысле, что нормальное единоначалие – в хорошем смысле культ личности в обществе –поддерживается.
– Если бы царь, генеральный секретарь или президент, не важно, как называется должность, подавал бы пример скромности и бессеребреничества – это помогло бы обуздать воровскую вакханалию подчинённых?
– Думаю, помогло бы. Демонстративная роскошь и жизнь не по средствам были бы неуместны вначале для ближнего окружения, а затем неуместность спускалась бы вниз по иерархической лестнице.
– «Точка невозврата» не пройдена?
– В 1994 году я предложил метод предельно критических, пороговых показателей развития общества. Что это значит? Например, по оценке Всемирной организации здравоохранения, критически максимальное потребление чистого алкоголя составляет восемь литров на душу населения в год. После этого наступает деградация общества, растёт смертность населения от различных заболеваний и так далее. Условно говоря, приближение к пороговым показателям – жёлтый сигнал светофора. Превышение – красный. Значит, стоп, дальше ехать нельзя.
В России по тому же алкоголю – шестнадцать литров (не считая самогона!) на человека. По имущественному расслоению показатели только официально превышены в два раза! То есть красный свет горит давно, вчера надо было что-то с этим делать, но мало кто думает, что будет через пять–десять лет, когда страна во что-то врежется.
– Наши правительственные кортежи внимания на красный сигнал светофора не обращают. Они несутся под ним ещё быстрее.
– Мне иногда кажется, что для них светофоров вообще не существует…