Японское “Агентство по ядерной безопасности” (The Nuclear Regulation Authority, NRA – правительственная структура, отвечающая за надёжное функционирование АЭС), после долгих проволочек, выдало, наконец, разрешение на перезапуск двух энергетических реакторов АЭС “Сёндай”, расположенной в провинции Кагосима южного острова Кюсю. Впервые с момента катастрофы на АЭС “Фукусима-1” в марте 2011 в Японии прерван процесс вывода из эксплуатации ядерных энергетических реакторов и возобновляется их ввод, информирует Тихоокеанская Россия, ТоРосс.
Знаковость этого события определяется рядом факторов, далеко выходящих за рамки проблематики энергетического обеспечения функционирования японской экономики. Хотя в первую очередь на экономике самым негативным образом отразился начавшийся с марта 2011 года постепенный вывод из эксплуатации “на перепроверку” всех 48 энергетических реакторов Японии, который завершился летом прошлого года. О возможности восстановления шести реакторов АЭС “Фукусима-1” речь вообще не идёт.
Дело в том, что введение в эксплуатацию резервных мощностей ТЭЦ (с целью компенсации потерь, обусловленных закрытием АЭС) потребовало резко нарастить импорт углеводородов. Что и стало основной причиной появления уже в 2011 году (впервые за последние три десятилетия) отрицательного баланса внешней торговли Японии, который в последующие годы непрерывно возрастал.
Несмотря на положительное влияние мер, предпринятых премьер-министром Синдзо Абэ (получивших название “абэномика”), способствовавших заметному росту экспорта, импорт возрастал ещё быстрее. По итогам 2013 года отрицательный баланс японской внешней торговли составил уже 115 миллиардов долларов.
Важно отметить и то, что, несмотря на тенденцию к увеличению роли “силовой” компоненты в комплексе японских средств по достижению национальных целей на мировой арене, основой этих средств по-прежнему остаётся фактор экономической мощи Японии.
В условиях возрастания внешнеполитической конкуренции с Китаем вопрос поддержания экономического “здоровья” приобретает для Японии стратегически значимую роль. В том числе и с этим связан фундаментальный характер проблемы оптимального выбора стратегии энергетического развития страны.
Поэтому столь важное значение приобретает многократно откладывавшееся принятие новой долгосрочной энергетической программы Японии. Предыдущая, принятая в 2010 году и закрытая уже на следующий год, была нацелена на ускоренное строительство АЭС и доведение доли ядерной энергетики в балансе страны до 50 % уже к 2030 году.
С ростом доли дешёвой электроэнергии от АЭС связывалась перспектива активизации японской экономики, стагнировавшей с начала 90-х годов. Кроме того, ускоренная “нуклеаризация” энергетики должна была вывести к 2030 году энергообеспеченность страны на уровень 70 % (с нынешних 10-20%), а также снизить вдвое эмиссию “парниковых” газов. Все эти радужные планы опрокинула катастрофа на АЭС “Фукусима-1”.
Дискуссия вокруг проекта новой программы выделила две лоббистские группы. Из них первая, связанная с нынешним правительством и промышленными кругами, борется за “дешёвую” электроэнергию. Вторая, отражающая настроения большинства обывателей, хочет “безопасной и чистой” энергетики.
Негласным лидером широкого движения за полный отказ Японии от ядерной энергетики выступает один из самых авторитетных политиков страны Дзюнъитиро Коидзуми, занимавший пост премьер-министра с 2001 по 2006 годы. Драматизм ситуации заключается в том, что его считают “политическим отцом” нынешнего премьер-министра Синдзо Абэ, который склоняется как раз к возобновлению работы АЭС.
В пользу позиции второго играет и фактор необходимости поддержки борьбы ведущих промышленных компаний Японии за получение выгодных заказов на строительство АЭС в других странах. Дальнейшая внутренняя дискредитация ядерной энергетики мешает такой поддержке.
В частности, едва не сорвалась сделка на огромную сумму в 22 миллиарда долларов компании Mitsubishi Heavy Industries (сoвместно с французской компанией Areva) по строительству АЭС в Турции в районе Синопа. Турецкие чиновники вполне обоснованно говорили своим японским коллегам, “если вы сами не доверяете собственным технологиям, то зачем предлагаете их нам”.
При этом становится очевидным, что, по крайней мере, в актуальной перспективе столь популярные в общественных кругах технологии возобновляемых источников энергии (ВИЭ) едва ли смогут заменить АЭС.
В связи с началом очередной “легитимации” АЭС, обозначенным упомянутым выше решением NRA от 10. 10.2014, к месту будет вспомнить, кто в марте 2011 года явился их первым “делигиматором”. Это был отнюдь не тогдашний премьер-министр Японии Ёсихико Нода.
Он лишь последовал примеру канцлера Германии Ангелы Меркель, которая сразу после фукусимской катастрофы заявила о намерении Германии в течение десяти лет полностью отказаться от эксплуатации АЭС. При этом были произнесены те же магические слова о возобновляемых источниках энергии.
Хотя нужно отметить и значимость фактора внутриполитической борьбы в Германии в преддверии ожидавшейся тогда череды земельных выборов. Меркель нужно было “выбить козыри” из рук набиравших популярность “зелёных”.
С тех пор мир, что называется, замер в ожидании очередного германского чуда. Однако тональность текстов экспертов на эту тему становится всё менее уверенной.
Ситуация с германским “исходом” из современной ядерной энергетики начинает принимать и вовсе гротескный характер. Дело в том, что, по мере практической реализации упомянутого заявления Меркель, Германия во всё большей степени превращается из экспортёра электроэнергии в её импортёра.
Главным энергопоставщиком в Германию становится Франция, энергетический потенциал которой почти на 80 % обеспечивается АЭС. Кроме того, Франция располагается, если кто забыл, в непосредственной близости от Германии.
Владимир Терехов,
ведущий научный сотрудник Центра Азии и Ближнего Востока Российского института стратегических исследований, специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».