Ситуация, которая сегодня складывается в Южно-Китайском море, безусловно, приобретает все большую остроту, и станет одним из центральных пунктов повестки дня очередного саммита G-7 в конце мая текущего года. Включению этой темы в повестку дня «Большой семёрки» должны способствовать два обстоятельства: заседание пройдёт на этот раз в Азии, куда смещается центр тяжести новой глобальной игры, но не просто в Азии, а конкретно в Японии, то есть в стране, для которой характер развития ситуации в Южно-Китайском море приобретает стратегическую значимость, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
«Едва ли будет сильным преувеличением сказать, что проблематика контроля происходящего в ЮКМ становится для Японии вопросом жизни и смерти, – пишет в Новом Восточном обозрении эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона Владимир Терехов. – Поэтому основным объектом политико-экономической активности Токио последних десятилетий остаются страны Юго-Восточной Азии, расположенные по побережью Южно-Китайского моря. Становится всё более определённой перспектива подключения военной и оборонно-промышенной компонент национальной мощи Японии к отстаиванию интересов в Южно-Китайском море.
Всё это объясняет причину, по которой 20 марта министр иностранных дел КНР Ван И обратился именно к Токио (в лице японского коллеги Фумио Кисиды) с настоятельным призывом не включать в повестку дня предстоящего саммита «Большой семёрки» проблематику территориальных споров в Южно-Китайском море.
G-7 достаточно авторитетный международный форум и обсуждение на нём крайне чувствительной для Пекина проблемы (да ещё в отсутствие его официальных представителей) очевидным образом окажется вызовом международной репутации Китая.
Между тем, ситуация в Южно-Китайском море уже обсуждалась на рабочем уровне в феврале в Токио на заседании заместителей министров иностранных дел стран-участниц G-7. В апреле уровень подготовительной работы выйдет на министерский, и если Китай намерен каким-то образом повлиять на будущую повестку дня «Большой семёрки», то действовать надо уже сейчас.
Основная аргументация Пекина против того, чтобы его территориальные споры с южными соседями обсуждались на форуме G-7, носит уже устоявшийся характер. Она сводится к тому, что ни одна страна-участница «Большой семёрки» территориально не относится к Юго-Восточной Азии и, следовательно, не имеет отношения к проблемам данного субрегиона. Пекин уже давно декларирует намерение решать эти проблемы в формате двусторонних отношений с каждой из стран Юго-Восточной Азии по отдельности.
Кроме того, в попытках воздействия на Токио, важным аргументом «текущего» плана для Пекина является очевидное стремление Японии хотя бы к смягчению напряжённости в отношениях с Китаем. Хорошим поводом для этого могла бы стать предстоящая в текущем месяце встреча министров иностранных дел обеих стран.
Однако непрекращающаяся череда инцидентов в районе островов Сенкаку/Дяоюйдао в Восточно-Китайском море и всё большая вовлечённость Японии в военные аспекты ситуации в Южно-Китайском море не позволяют надеяться, что в ходе встречи Ван И с Ф. Кисидой удастся добиться сколько-нибудь существенного прогресса в деле улучшения двусторонних отношений.
Не могло не вызвать в Пекине негативной реакции и подключение ВМС Японии на регулярной основе к ежегодным американо-индийским военно-морским учениям «Малабар». Соглашение об этом было достигнуто в ходе японо-индийского саммита, состоявшегося в Дели в декабре 2015ода.
В текущем году они пройдут в районе к северо-востоку от Филиппин, и официальную реакцию Пекина на предстоящие (теперь уже американо-индийско-японские) военно-морские учения в непосредственной близости от Южно-Китайского моря предсказать нетрудно.
Вполне реальной может стать и перспектива двустороннего (американо-японского) формата «патрулирования» акватории Южно-Китайского моря. Такое заключение можно сделать на основе анализа содержания Совместного заявления по итогам визита С. Абэ в США и его переговоров с Б. Обамой, состоявшегося весной прошлого года.
Военно-политической активизации Японии за пределами национальных границ способствует новый пакет законодательных актов в сфере обороны, принятый в сентябре 2015 года и введённый в действие 29 марта 2016.
Правительству страны теперь придётся преодолевать менее сложные внутренние барьеры для проведения военных акций за рубежом, в частности в отдельных странах Юго-Восточной Азии, которые проявляют (c разной откровенностью) встречную заинтересованность в развитии связей с Японией в оборонной сфере. Среди них выделяются Филиппины, Вьетнам, Индонезия.
Филиппины позиционируют себя в качестве наиболее бескомпромиссного противника территориальным притязаниям КНР в Южно-Китайском море и, являясь военно-политическим союзником США, очевидным образом стремятся к установлению похожего формата отношений с Японией. Важным этапом в процессе формирования подобного рода отношений явились переговоры С. Абэ с президентом Филиппин Бенигно Акино, прошедшие в ноябре 2015 года в Маниле на полях очередного форума АТЭС. Это был второй в 2015 году двусторонний саммит (первый состоялся полугодом ранее в Токио).
В размещённом на сайте МИД Японии отчёте об этой встрече использованы общие выражения о намерении Японии содействовать «повышению возможностей» филиппинской морской пограничной службы, а также «мирному разрешению споров в соответствии с международным правом».
В комментариях же экспертов говорится о вполне конкретных итогах этих переговоров. В частности, речь идёт о планах поставки Филиппинам десяти катеров для патрулирования прибрежных районов акватории Южно-Китайского моря и возможности размещения на территории страны трёх самолётов морского наблюдения и противолодочной борьбы P-3C Orion японских ВМС.
Возможно, не в столь явной форме аналогичные тренды наблюдаются в отношениях Японии с Вьетнамом, а также Индонезией – крупнейшей страной Юго-Восточной Азии.
По словам министра обороны Японии Г. Накатани, «широкий круг вопросов по дальнейшему развитию двусторонней кооперации в области обороны» обсуждался в ходе его визита в Ханой, состоявшегося в ноябре 2015 года, и переговоров с вьетнамским коллегой Фунг Куанг Тханем. В частности, корабли ВМС Японии получают возможность заходить и пользоваться услугами базы в бухте Камрань на побережье Южно-Китайского моря.
Что касается японо-индонезийских отношений, то о степени их доверительности свидетельствует проведение в декабре 2015 года первой встречи в формате «2+2», то есть с участием министров иностранных дел и обороны. В принятом по итогам переговоров Совместном заявлении обращает на себя внимание намерение сторон придать кооперации в сфере обороны «один из самых высоких приоритетов». Отныне встречи в данном формате будут проводиться на регулярной основе.
Суммируя вышесказанное, можно говорить о тенденции военно-политического возвращения Японии (спустя 75 лет после первой попытки) в критически важный для неё субрегион Юго-Восточной Азии. Не в прежних, конечно, форме и масштабах, но и ситуация в субрегионе (и шире — в АТР) принципиально иная по сравнению с той, которая наблюдалась во время «первой попытки».
Едва ли может вызывать сомнения то, что на предстоящем саммите G-7 Япония (на правах хозяйки встречи и при полной поддержке со стороны США) включит в повестку дня вопрос о ситуации в Южно-Китайском море.
Принимая во внимание растущий интерес ведущих стран ЕС к развитию всесторонних отношений с Китаем, любопытно будет понаблюдать за характером участия европейцев в дискуссии по данному вопросу.
Реакция же КНР на последние акты маневрирования геополитических оппонентов в Южно-Китайском море (и шире — в Юго-Восточной Азии) заслуживает отдельного рассмотрения».
Владимир Терехов,
эксперт по проблемам Азиатско-Тихоокеанского региона, специально для интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».
http://ru.journal-neo.org/2016/04/04/situatsiya-v-yuzhno-kitajskom-more-i-g-7/