Прикатить на берег крымский и на Турцию глядеть,
а потом взмахнуть крылами, оттолкнуться и взлететь
по чудесному капризу, по небесному лучу…
Проплывают лодки, рыбы, всё плывёт, а я лечу!

Пролетаю я над морем, над стамбульской Галатой.
Подо мною жизнь иная. Рог довольно Золотой,
минареты, и трамваи, и бараньи шашлыки…
А у нас – одни раздоры, только слезы да штыки.

Вот стою уже я прочно на стамбульском берегу,
но гляжу на крымский берег, изогнувшийся в дугу.
Шею вытянул до хруста, мысли чёрные гоня:
неужели всё впустую? Как там нынче без меня?

Что за грозные решенья долетают сквозь туман?
То ли впрямь разоруженье, то ли заново обман?
Что там будет? Кем мы были? Кто мы есть и что нас ждёт?..
А на пристани турецкий собирается народ.

Все дела давно забыты, и веселье, и уют,
и они тостов не праздных и не манны с неба ждут,
ждут, чтобы Мазлум с Ахметом здесь, на краешке земли,
с русского на их турецкий боль мою перевели.

Булат Окуджава
1989