Влияние санкций на экономику России обсудили в Институте экономических исследований Дальневосточного отделения РАН
Секторальные санкции спровоцировали панику и спекуляции на валютном рынке. Директор Института экономических исследований Дальневосточного отделения РАН академик Павел Минакир утверждает: очевидно, рубль будет девальвирован на 30 %. С ликвидностью в стране начались сложности. Наиболее интересные выступления, прозвучавшие в ходе дискуссии, публикует «Тихоокеанская звезда», информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс..
Заместитель директора Института экономических исследований ДВО РАН кандидат экономических наук Александр Горюнов напомнил, в чём, собственно, заключаются санкции. «Первые два пакета касались только развития Крыма. С 12 сентября – запрет на любые транзакции юрлиц ЕС с ценными бумагами и инструментами денежного рынка со сроком погашения свыше 30 дней пяти российских банков, 3 государственных, 9 смешанных оборонных и 3 энергетических компаний. Запрет на выдачу новых кредитов перечисленным банкам. Запрет на экспорт технологий и оборудования для глубоководного бурения по вновь заключаемым контрактам. Это не касается уже заключённых. Запрет на экспорт любых систем вооружения, продукции двойного назначения. Санкции США – запрет на любые транзакции с ценными бумагами и инструментами денежного рынка со сроком погашения свыше 30 дней. Банк Москвы добавили к европейским пяти банкам, для Ростеха – 30 дней, запрет на транзакции со сроком погашения свыше 90 дней для Транснефти, Новотека, Газпромнефти, Роснефти, запрет на продажу и передачу технологий для глубоководного бурения для Газпрома, Роснефти, Сургутнефтегаза, Лукойла, Газпромнефти. Смысл санкций – блокирование добычи нефти на арктическом шельфе, ограничение доступа к ресурсам финансового рынка для ключевых банков и бюджетообразующих компаний. И затруднение интеграции Крыма в Российскую Федерацию.
В краткосрочной перспективе негативных последствий санкции для экономики России иметь не будут. Ожидавшегося полного блокирования доступа российских компаний к европейским финансовым рынкам не произошло. У нас до сих пор работает СВИФТ, экспортируются энергоносители. Однако ограничение доступа к внешним источникам заимствования для ряда крупных банков вполне может сказаться на всем банковском секторе, равно как и реальном секторе, через повышение ставок. Вычленить эффект санкций из основных негативных последствий будет достаточно сложно. Они вводятся на входе России в рецессию. Повышение банковских ставок на входе в рецессию – дело обычное. И в каком-то смысле необходимое. Ставки начали поднимать до ввода санкций. Тренд потребительского кредитования пошёл вниз ещё в начале 2013 года. Большинство банков в ходе опросов говорят о снижении спроса на все виды кредитования либо о его стагнации».
«Санкции не являются сверхординарным шоком для российской экономики, – заметил директор института академик Павел Минакир. – Ранее начавшаяся рецессия сгладила их воздействие, как это ни странно звучит. Изменение экономического тренда в развитии России с достаточно уверенного роста на некое ковыляющее движение отмечалось и активно обсуждалось уже в 2013 году. Нефтяные цены остановились, а инфляция между тем продолжала свою поступь. От 8 до 6,5 процента. Курс рубля при этом не падал. Когда курс рубля не падает, а инфляция в стране растёт, то издержки нефтяных корпораций растут вслед за инфляцией. Появляется отрицательная динамика рублевого дохода. Это сигнал, что снижаться будет внутренний спрос. Уже в прошлом году экономисты прогнозировали, что неизбежно должно начаться ослабление рубля. И на самом деле – со второй половины прошлого года началась плавная девальвация рубля. Она была слабая, не решала всей проблемы. А тут в конце года во весь рост встала проблема Украины. Она стала мощным внешнеполитическим шоком, который спровоцировал спекулятивные ожидания прежде всего на валютном рынке, и девальвация рубля ускорилась и стала слишком быстрой, не расчетной. Рубль проскочил точку равновесия, продолжил снижаться дальше. А сильное снижение курса рубля привело, само по себе, к уменьшению внутреннего спроса. Население, домашние хозяйства видят, что происходит. Они придерживают спрос – это обычное поведение в кризисное время и перед кризисом. Подождём, что будет с рынком труда, с зарплатой. Лучше будем сберегать. Падает спрос – падает производство. К этому добавилось, что уменьшился инвестиционный спрос. В связи с этим началось сильное снижение темпов развития экономики. Прогнозируется полпроцента, максимум процент роста за год. Но это в пределах статистической погрешности. С таким же успехом может быть полпроцента вниз. Это главная проблема, которая стоит на повестке дня. Конечно, она усугубляется санкциями на финансовый рынок. Отсутствие внешних заимствований для выдачи относительно дешёвых кредитов экономике не на пользу. С другой стороны, ТЭК в ситуации слабого рубля чувствует себя более уверенно…»
«Комплекс формирует более 50 процентов бюджета Российской Федерации, – отметила заведующая сектором экономики топливно-энергетического комплекса Института экономических исследований ДВО РАН кандидат экономических наук Ольга Дёмина. – Причём это доходы, формируемые за счёт экспорта ресурсов. По первичным ресурсам доля экспорта составляет более 40 процентов. Прямых санкций в этой сфере нет и не должно быть из-за высокой доли России на мировых рынках – порядка 20 процентов. Освобождение такой ниши приведёт к резкому всплеску цен и падению темпов всей мировой экономики. Санкции, если они останутся в силе, по мнению экспертов, большого влияния на нефтяную отрасль не окажут. Ресурсная база позволяет отложить шельфовые проекты. В Сибири обнаружены сопоставимые по мощности с действующими запасы нефти. Они залегают ниже и потребуют больших вложений. Но не столь серьёзных, как шельфовые. Правительство уже заявило, что объёмы добычи нефти в ближайшие три года снижены не будут. Один из вариантов развития отрасли – технологического сектора, то есть нефтегазохимии. На сегодняшний день реализуется порядка 300 крупных инвестпроектов с совокупным объёмом инвестиций до 2020 года до 20 триллионов рублей. По прогнозам аналитиков, в ближайшее время финансирование нефтяных проектов может быть сокращено максимум на 10 процентов. Останавливаются только наиболее капиталоёмкие и рисковые проекты, остальные будут реализованы в полном объёме. По отдельным проектам уже закуплено оборудование, на ближайшие 5 лет проблем компании не видят. Ряд российских компаний большую часть работ ведёт самостоятельно, разрабатывая собственные технологии без привлечения иностранных инвесторов. Предполагается, что они будут делиться опытом с остальными. Руководители нефтегазовых корпораций подчеркивают транснациональный характер компаний. Так что переток технологий осуществляется, независимо от санкций и рекомендаций. Может быть, по отдельным видам оборудования. Сегодня создаётся система мониторинга и прогнозирования научно-технического прогресса в энергетике. До 1 ноября должны быть представлены выводы по тем направлениям, которые стоит замещать в отрасли. Энергетики говорят о мобилизирующей и стимулирующей силе этих санкций. И хотят закрепить это в законодательных актах. С газом – сложнее. В отличие от остальных стран, которые с нами конкурируют на этом рынке, для России высоки транзитные риски. Это продемонстрировала нынешняя ситуация с Украиной. Через эту транспортную артерию проходит более 50 процентов объёма поставок российского газа. Кроме этого газопровода, у нас есть ещё два альтернативных проекта: Северный поток и Ямал — Европа. Но они не позволят полностью пропустить объёмы, которые проходят по Украине. Поэтому разрабатывается проект расширения Северного потока и Южный поток. Однако Южный поток в прямом смысле упёрся в подводный хребет, который не пробить. Есть идея проложить трассу через прибрежную зону Крыма. Энергетики говорят, что это и будет той лакмусовой бумажкой, которая характеризует отношение к России в текущей ситуации. Сегодня монопольные позиции Газпрома конкурентов не устраивают. Происходит передел газового рынка. Кроме того, Европа как потребитель диверсифицирует поставки. Настройка заводов на новые сорта нефти более затратна, чем настройка на газ. Например, Катарский. Кроме того, есть вопрос о так называемой сланцевой революции в Америке. И о том, что ЕС может быть обеспечен в перспективе американским газом. Но его можно транспортировать только в сжиженном виде. А строительство терминалов по СПГ приведёт к удорожанию в полтора раза. Также идёт речь о запасах сланцевого газа в Украине и Польше. Конкуренция на газовом рынке будет происходить только по транспортным издержкам. Цены добычи выровнятся. С другой стороны, газ из Средней Азии по «Набуко» дороже российского почти в полтора раза. Есть точка зрения, что ничего Америка экспортировать не собиралась. Но это дало Европе повод усомниться в том, насколько ей нужен российский газ.
«Из всего этого рождается предположение, что стоит только России договориться по новой конфигурации рынка газа в Европе, о новых правилах конкуренции и новой цене на газ, как надобность в санкциях исчезнет. Возможно, они и понадобились, чтобы сделать более сговорчивой российскую сторону, – заметил академик Павел Минакир. – Пока в результате всей этой санкционной эпопеи Европа добилась того, что Россия повернула газовый поток в сторону Китая и получила цену ниже, чем могла бы получить. Выиграл Китай. Европа добилась того, чего не ожидала. Они сделали лучше не себе, а Китаю. Вся эта санкционная эпопея в принципе сблизила Россию с Юго-Восточной Азией, особенно с Китаем».
«В российской промышленности, машиностроении наблюдалась тенденция, близкая к стагнации, в последние полтора года. Рост замедлился два года назад, в прошлом году наметилась тенденция к спаду производства, – отметил заведующий сектором пространственных трансформаций в экономике Института экономических исследований ДВО РАН кандидат экономических наук Артём Исаев. – Однако данные 2014 года более оптимистичны. Данные Госкомстата и оценка рыночной конъюнктуры со стороны менеджмента промышленных компаний указывают на незначительный, но рост производства в последние месяцы. Стимулирующим фактором является сокращение импорта товаров-конкурентов: продукции чёрной металлургии, железнодорожного машиностроения, химической промышленности. Быстрыми темпами сокращается импорт инвестиционного оборудования, но в то же время объёмы производства в секторе «машины и оборудование» стабильны и есть небольшая тенденция к росту. Производство транспортных средств испытывает серьёзную рецессию. Автомобилестроение – падение продаж в августе 2014 года на 25 процентов по сравнению с августом 2013 года. Сокращение выпуска. Положительные тенденции во многом связаны с государственной поддержкой. Рост расходов на оборонно-промышленный комплекс в 2013 году составил 6,1 процента ВВП, в 2014 –+ 6,6 процента. Предприятия могут столкнуться со снижением финансовых ресурсов и реальных доходов населения в результате обесценивания национальной валюты. Внешний капитал в технологическом секторе, очевидно, будет замещаться государственным финансированием. Это скажется на финансировании иных секторов экономики.
Управляющий филиалом Региобанка ОАО Банка «Финансовая корпорация Открытие» Сергей Гребенюк вспомнил кризис 2008 год: «Что тогда получилось с валютными ресурсами России? Долг компаний составлял 350-400 миллиардов долларов. Размещение валютных резервов составляло, кажется, 500 миллиардов. Контрагенты потребовали вернуть деньги, государство в лице Центрального банка изъяло резервы, финансировало компании, и круг замкнулся. Если бы изначально финансирование экономики шло собственными ресурсами, которые в избытке давал тогда рынок экспорта энергоресурсов, подобной ситуации не случилось бы. Сегодня всё повторяется. Реально обрубили ликвидность по корпорациям. Обрубили ликвидность по государственным банкам, которые являются основными игроками на этом рынке. Думаю, что те суммы, которые должны выводиться и возмещаться внутри страны, конечно, будут поддавливать и ликвидность, и валютный рынок. Потому что «нетто-покупателями» валюты всегда были Центральный банк и некоторые инвесторы. Сегодня инвесторы в силу политических вопросов уходят с рынка. Доллары, которые ими в России приобретаются, поддавливают валютный курс. Потому что размещались инвесторы в рублях. Ситуация неоднозначная, прогнозы строить сложно. Взгляд науки на эти вещи интересен. Мы, практики, ощущаем сегодня, что стоимость ресурсов будет расти. Стоимость размещения будет расти. При этом неясно, что будет с инвестиционными проектами, которые в рамках рецессии должны снижаться. В банковской практике есть такие вещи, когда ресурсы привлекают на короткий срок, а размещают на длинный. Это может сыграть злую шутку с теми, кто не рассчитывал на эти санкционные вещи. А на них рассчитывать было нельзя. Никто не знал, что случится ЭТО».
«Если я правильно понимаю, обращение того или иного банка к Центральному банку с просьбой о рефинансировании валютных операций, валютных обязательств является попыткой возродить политику переключения золотовалютных резервов государства на внутренний оборот, – заметил академик Павел Минакир. – Я вспоминаю мартовское совещание у президента России, на котором обсуждался уже снизившийся темп роста экономики. Одним из главных был вопрос, обращённый к ЦБ. Не пора ли банку расстаться хотя бы с частью избыточных золотовалютных резервов, которые в течение ряда лет многими экономистами расцениваются как избыточные. Речь велась о том, чтобы часть средств, которые идут на наращивание золотовалютных резервов, использовать для «длинных» денег внутри экономики в рублёвой массе, во внутреннее валютное кредитование. Набиуллина с Силуановым тогда заявили, что этого категорически делать нельзя. И это не будет сделано никогда. Возможно, если бы это тогда было сделано, сегодня ситуация сложилась бы по-иному…»
«Как сказываются санкции на работе банков и компаний? Все привыкли, что платежи идут в режиме реального времени в системе банк — клиент, Интернет – банк, – продолжил Сергей Гребенюк. – Сегодня ситуация складывается по-другому. Приходит платёж в американский банк. Там, очевидно, стоит автоматическая ловушка на слова «нефть, газ», и все эти платежи выбрасываются на дорасследование, на ручную обработку. Реально банк запрашивает банк-корреспондент: а правильно ли мы понимаем, что это платёж за то. Им отвечают – нет, вы неправильно понимаете, это совсем другое. На выяснения уходит пять дней. Время реально влияет на вопросы ликвидности. Эти риски необходимо закладывать в ресурсы, которые нужно держать, собственные или банковские. Это влияет на пересмотр валютного рынка внутри российских банков».
«Пока ситуация с кредитованием предприятий выглядит спокойно, – отметила эксперт Хабаровского филиала ОАО Банка ВТБ, директор отдела Наталья Писаренко. – Но что значит санкции на крупные наши компании — Газпром, Роснефть и так далее? Если они не могут получить деньги за рубежом, следовательно, пойдут в российские банки. И оттянут большую часть кредитного рынка на себя. Для клиентов среднего и малого бизнеса это означает, что банки будут более тщательно подходить к их кредитованию, поскольку они более рисковые заёмщики. Возможно, будет ограничение финансирования этого сегмента. Второе последствие – ограничение финансирования поставок технологического оборудования. Не в силу санкций, просто ввиду недостатка средств у самих банков. Думаю, что ни в коем случае нельзя идти на ответные санкции в финансовом секторе (такая мысль тоже гуляет). Нельзя запретить работу иностранным банкам в России. Банки эти работают, финансируют население, предприятия. Возможно, они возьмут на себя часть финансирования, которое ранее вели крупнейшие российские банки, попавшие под санкции. Готовиться надо к тому, что ставки будут повышаться. Банки уже более внимательно смотрят на свои риски. Помогать, как заявили первые лица государства, будут только тем финансовым учреждениям и компаниям, которые попали под прямые санкции. Остальным надо более внимательно подходить к своим рискам, перспективам своего развития. Предприятиям надо готовиться к довольно непростым временам».
«Как санкции влияют на ситуацию с международными расчетами? Многие компании начинают рассчитываться в юанях и рублях, замещая доллар, – подчеркнул директор отдела, эксперт Хабаровского филиала ОАО Банк ВТБ Андрей Стемпковский. – Если раньше приходилось дополнительно показывать компаниям эти преимущества, сейчас многие приходят сами. Когда-то санкции пройдут – расчеты, которые в юанях начались, так продолжаться и будут. Компаниям так рассчитываться выгоднее, чем в долларах. Импортёрам покупать юань за рубли, а не за доллары, будет выгоднее. Есть расчёты в других валютах, которые раньше особо не использовались. Сингапурские доллары, гонконгские доллары, шведская крона. Санкционный фон способствует переходу России к расчётам в национальных валютах».
«На протяжении последних 12 лет ЦБ и Банк Китая работали над расчётами юань — рубль. Дальний Восток тяготеет к Китаю. Китайское машиностроение мы всё больше видим на дорогах и в цехах. Это растущий рынок, который для Дальнего Востока является реальным выходом с точки зрения демпфирования рисков. Если бы в начале года была введена свободная конвертация юань — рубль на Московской бирже, вопрос бы сегодня не стоял, где брать деньги», – заметил Сергей Гребенюк.
«Сегодня многие считают, что ситуацию выправят парные валюты. У нас товарооборот с Китаем 80 миллиардов. А весь товарооборот России – порядка 800 миллиардов долларов. 10 процентов – это прилично», – подчеркнул академик Павел Минакир.
«Для меня загадкой остаётся вопрос о бегстве капиталов. Лично я его зафиксировать не смог: в платёжном балансе его нет. Там отток, в другом месте приток. Это происходит третий год. Может быть, только усугубилось», – отметил Александр Горюнов.
«Это очень популярная тема. Постоянно публикуются страшные цифры. То 100 миллиардов, то 120 миллиардов долларов — отток капитала. При этом внешний долг Российской Федерации, если вычесть из него государственный долг, то есть только корпоративный, сегодня превышает 650 миллиардов долларов. У меня получается, что при таком размере корпоративного долга ежегодно 50-60 миллиардов составляет отток на обслуживание и погашение основной части долга. Если это соответствует истине, отток составляет немногим больше, чем и должен составлять. Я не вижу какой-то трагической неизбежности, связанной с этой цифрой. Возможно, она используется для того, чтобы прикрыть ею какие-то другие скрытые вещи, которые давят на валютный рынок, на политику учётных ставок. В целом истерия по поводу оттока капитала выглядит странной, если не надуманной», – считает академик Павел Минакир.
«На мой взгляд, Центральный банк идёт по традиционному для России пути, – заметил Александр Горюнов. – Он ослабляет рубль. Экспорт растёт, импорт падает, цены на него растут. При этом кредитная ставка увеличивается, сдерживая инфляцию. Реальные доходы населения становятся меньше, предложение на рынке труда увеличивается, люди ищут дополнительную работу, работодатели в выгоде. Постепенно начинается рост».
«Это модель, похожая на то, что сработало после кризиса 1998 года. Тогда рубль упал сначала в полтора раза, потом в 4 раза, – напомнил академик Павел Минакир. – В результате мы получили бурный рост импортозамещения. За счёт иностранных инвесторов, главным образом. Сработает ли модель сейчас и в каких отраслях – вопрос. Высокотехнологичное производство под санкциями. Лозунг о мощном стимуле развития сельского хозяйства страны красивый. Но пока виден только рост цен. Чтобы произвести всё необходимое продовольствие в России, необходима вторая программа «Целина» или «Нечерноземье», сопоставимая по времени и затратам. Кроме того, нашему сельскому хозяйству приходится конкурировать с весьма субсидируемым европейским. Как сделать так, чтобы иностранным компаниям было выгодно производить это здесь, а не у себя? Это вопрос. Другой вопрос – сможем ли мы произвести это на мировом уровне или будем делать что-то своё, отстающее от мировых технологий? Как, например, это было раньше в автомобилестроении и иных необоронных отраслях. На мой взгляд, сегодня необходимо определиться, что имеет экономический смысл замещать, вместо того, как воспользоваться мировым распределением труда. Я не говорю о военных технологиях, которые, конечно, должны быть локализованы в стране. Может быть, имеет смысл не замещать, а потерпеть, пока не восстановится спокойная политическая ситуация».
Сердцевина импортозамещения – развитие науки и технологий, – подчеркнул директор Института экономических исследований ДВО РАН академик Павел Минакир: «В том числе и в сельском хозяйстве. Хочется верить, что именно таким путём и пойдёт Россия».

Подготовила
Раиса ПАЛЕЙ
Источник http://www.toz.khv.ru/newspaper/ob_etom_seychas_govoryat/varianty_dlya_razvitiya_nashey_ekonomiki/