Этой осенью защитники природы отметили 115 лет со дня рождения выдающегося зоолога, первого исследователя амурского тигра в природе, человека, отдавшего жизнь за сохранение заповедной тайги, Льва Георгиевича Капланова (1910 – 1943). Сборник его работ под общим названием «Тигр. Изюбрь. Лось» стал вехой не только в отечественной, но и мировой литературе о тигре, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
Сотрудники Сихотэ-Алинского государственного природного биосферного заповедника подготовили публикацию к памятной дате.
Путь Л.Г. Капланова в науку был необычен. Несмотря на советы знавших и ценивших его дарования зоологов, он не пошёл в университет.
«После окончания школы Л.Г. Капланов постоянно готовился к той деятельности, которую он избрал для себя и для которой одного только специального «кабинетного» образования ему было недостаточно. Наравне с усиленным самообразованием, он тренировал себя физически, готовясь к работе в тайге, в тяжёлых условиях. Подготовка была суровая, но… действительно необходимая. Можно сказать, что в эти годы Л.Г. Капланов «овладевал методикой» круглогодичной полевой работы в тайге, — напишет позже профессор В.Г. Гептнер, крупнейший советский зоолог, лично знавший Льва Георгиевича. — Зоологов, отлично знающих научные методики для лабораторий или общих экспедиций, очень много, но таких, которые в совершенстве владели бы таёжной методикой, как ею владел Капланов, можно пересчитать по пальцам».
В 1936 году Л.Г. Капланов начал проводить в Сихотэ-Алинском заповеднике масштабные исследования биологии уссурийского лося, изюбря и амурского тигра. Как разносторонний натуралист, он также собирал материалы по фенологии, биологии медведей, рыси и соболя. Однако его главной целью была давняя мечта — стать полевым исследователем тигра.
В то время зверь был настолько редок, что первые годы работы в заповеднике Капланов не видел даже его следов. Вот как он описал особый для него момент – первую встречу со следом тигра.
Из дневников Л.Г. Капланова:
«…В декабре 1937 года я выходил из глубины заповедника в верховьях Колумбе через вершину Арму к морю в Сяо Кему. Тяжёлая котомка сильно затрудняла путь. Сопровождали меня лишь две лайки. Частые и обильные снегопады и морозы заставили бросить всё лишнее в верховьях Арму и налегке, на лыжах, лишь с ружьём и несколькими лепешками за пазухой, с большими лишениями я выхожу на побережье.
Только в феврале 1938 года, когда глубокие снега покрыли западные склоны заповедника пришлось возвращаться на лыжах за оставленным багажом. Остались там ценные вещи, дневники, фотоаппарат, бинокль, палатка, одежда, патроны.
Давно прекратились снегопады и установилась ясная морозная погода. Чтобы достигнуть вещей и вернуться с ними, требовалось 8 суток непрерывного хода с ночёвками на снегу. Взяв лишь котомку с продуктами, топор и небольшую пилу, оставив даже ружье, я отправился в далекий путь.
До Сихотэ-Алиня снега было мало. Поднявшись на перевал к вечеру, я заночевал у огня. Ночью взятый с собой термометр показал — 30°. Утром пришлось одеть лыжи, … рыхлый снег, больше, чем полуметровым слоем покрывал нагорные лиственничные лесотундры. Лыжи глубоко проваливались в зарослях багульника. Спустившись на лёд речки Нанцы, где снега было меньше, быстро заскользил вниз. Вот слева терраса с скалистым обрывом вплотную подошла к берегу, немного ниже маленький ключик. Здесь в декабре я пил чай с последними крохами лепёшки. Пожалуй и сейчас пора закусить на памятном месте. Захожу к устью ключика, снимаю лыжи и котомку и иду за дровами. Но что это? С горы следы сбежавшего лося, а за ним!.. Я внимательно приглядываюсь к необычному следу. Округлое углубление в снегу сантиметров 15 шириной, а в нём ясно различаются четыре пальца и широкая сердцевидная пятка несколько вогнутая сзади. Зверь спокойно шагал, переставляя лапы на 70 см друг от друга.
Вид следа, который я страстно желал увидеть много лет, вызвал особые чувства. Восхищение смешалось с тревожным любопытством и уважением к обладателю огромной кошачьей лапы. Вот он, сородич махайродуса, разгуливавший по снегам Сибири в эпоху сталинских пятилеток…»
Капланов не просто изучал тигра — он боролся за его сохранение. Его исследования и выступления легли в основу решения о полном запрете охоты на амурского тигра в 1947 году. Сихотэ-Алинский заповедник стал главным оплотом сохранения этого редкого зверя.
В 1941 году Л.Г. Капланов был назначен директором Судзухинского заповедника (ныне Лазовского, названного его именем). 13 мая 1943 года браконьерская пуля оборвала жизнь Льва Капланова. Ему было 32 года. Но дело, которому он отдал жизнь, продолжается — в заповедных лесах Сихотэ-Алиня по-прежнему ходят тигры.
«Наша почётная задача — сохранить дикого тигра на свободе в Сихотэ-Алинском заповеднике для грядущих поколений как одно из величайших украшений природы. Пусть люди коммунистического общества наравне с величайшими достижениями техники будут видеть в горах Сихотэ-Алиня на снегу следы гигантских полосатых кошек», — писал Л.Г. Капланов.