Танкист из мотострелкового соединения с Сахалина группировки войск «Восток» с позывным «Казах» воюет за освобождение Донбасса от укронацистов больше года. Как сообщает корреспондент газеты Восточного военного округа «Суворовский натиск» Александр Ивельский, он освоил работу на различных образцах танков и всегда старается усовершенствовать свою машину, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
Танкист из мотострелкового соединения с Сахалина группировки войск «Восток» с позывным «Казах» з
Заключив контракт во время прохождения службы по призыву, Казах в учебной части получил специальность наводчика-оператора. Когда предложили отправиться на СВО, согласился. Боевой опыт начал получать с момента выполнения самой первой задачи под Константиновкой на Южно-Донецком направлении.
Боевые задачи
– Первая моя боевая задача, наверное, больше всего и запомнилась. Ехали с пехотой к вражескому опорнику, по пути в нас попала противотанковая управляемая ракета, ПТУР. Слетела вся обварка, то есть противодронная конструкция. Танку ничего не было, «мангал» весь удар на себя принял, своё предназначение выполнил.
Ту задачу Казах считает невыполненной, хотя пехоту их экипаж доставил, и штурмовые группы сумели зайти в опорник противника. Часть пути гусеничная машина шла без «мангала», и было очень неуютно, признаётся танкист. После этого танк «разулся» на мине, и парни продолжили стрельбу по целям уже в обездвиженном состоянии.
– Просто для себя мы решили, что задачу ту не выполнили. Да, пехоту доставили, да, разобрали позиции и блиндажи, но танк пришлось оставить там. Пехота, кстати, тогда сумела закрепиться, «лесополку» в итоге мы забрали.
Уже через два дня экипаж Казаха отправился выполнять новую боевую задачу – необходимо было поддержать штурмовиков при накате на позиции противника в следующей лесополосе.
– На втором выезде у нас уже всё получилось, как в сказке. Нужно было отработать по крайнему в «лесополке» опорнику. Сделали проход в лесополосе и «дорогу жизни» – прошли всё катковым тралом, чтобы там наши могли безопасно передвигаться. Доехали до опорного пункта, отстрелялись по нему, потом «капельку» (место для разворота техники. – Авт.) сделали и вышли. За нами второй «слоник» (танк на военном жаргоне. – Авт.) то же повторил. Пехота зашла, закрепилась.
Перед выходом на боевую задачу командиры доводят до танковых экипажей текущую обстановку, схему взаимодействия с другими подразделениями, а также подробно разъясняют задачи каждого экипажа. Благодаря этому две грозные боевые машины действуют, как одно целое.
– Например, если мы идём первыми, нам дают правый фланг. Танк позади нас отвечает за сектор слева. Кроме того, нас корректируют с воздуха. Если где-то на опорнике замечена активность, мы её подавляем своим огнём. Когда мы работаем, противник даже голову не поднимет. Ну, а потом туда залетает пехота и заканчивает дело.
На марше к точке высадки штурмовые группы обычно едут за танками на МТ-ЛБ (многоцелевой транспортёр-тягач лёгкий бронированный – прим. ТоРосс). Тягачи после высадки пехоты уходят вслед за танком. Но до этого момента «слоник» ведёт огонь по разведанным ранее и выявляемым в ходе боя целям, зачастую двигаясь у лесополосы в нескольких метрах от позиций противника.
– Когда вдоль «полки» едешь, башню в эту сторону поворачиваешь, пушку опускаешь и движешься. Если враг пытается противодействовать из окопа – будет уничтожен мгновенно, танковый снаряд разносит всё просто в клочья. На откате, пока наша пехота не дошла до опорника, даём ещё два – три выстрела, а орудие смотрит в сторону противника на случай, если где-то кто-то уцелел и решил высунуться.
Что главное в танке?
Самой большой проблемой на первой боевой задаче Казах считает неслаженный тогда ещё экипаж. На тот момент парни не успели сработаться и мало знали друг друга. Другие факторы – активность вражеских дронов, артиллерии, противотанковых установок имеют гораздо меньшее значение.
– Экипаж, считай, это как семья. В том выезде мы, можно сказать, притёрлись друг к другу и после этого все задачи, которые нам командир ставил, выполняли успешно. Что там противник делать будет – дело другое. Главное – взаимопонимание у тебя в экипаже. Всё от этого зависит. И если доверие к товарищу, как к самому себе, то врагу очень трудно будет что-то нам сделать. Главное – не испугаться, – смеётся Казах. – А не боишься ты, когда вы внутри как братья.
У всех – командира, наводчика, механика-водителя – свои задачи. При этом важна и взаимозаменяемость, которая является следствием высокой слаженности. И хотя ответственность за всё несёт командир, каждый в чём-то главный.
– Механика вообще самым главным могу назвать. Именно он должен тебя привезти и увезти обратно. Это он сможет сделать, только если знает и понимает, как устроен танк, как он работает и куда надо ехать, а куда – нельзя. Командир наблюдает за всем экипажем, корректирует наводчика, работает при необходимости механическим приводом наводки и держит при этом всю обстановку снаружи и внутри у себя в голове. Ну, а наводчик по прибытии на огневой рубеж по команде начинает работать по обозначенным целям.
По наблюдениям Казаха, неприятности чаще всего происходят у неслаженных экипажей, при этом команды с хорошим взаимодействием выходят живыми даже из самых непростых ситуаций. Немаловажен и психологический аспект братских отношений в коллективе.
– С родным экипажем намного легче любые задачи выполнять. Ты знаешь, что твой механик тебя на сто процентов довезёт, не заблудится и выведет танк из любой заварушки. В командире уверен, который рядом с тобой сидит, что он тебя не оставит в случае чего. Это правда, как семья. Вы и ходите везде вместе, экипажем своим. Как у нас говорят, первая семья дома, вторая – в танке. Слаженность в экипаже на исход боя влияет сильнее, чем любой другой фактор.
Недавно Казаха назначили на должность командира танка. По его словам, к этой роли он готов, потому что постоянно учился у своих командиров, глядя на их работу и задавая вопросы, если чего-то не понимал. На фронте он успел поработать с двумя командирами. Первый из них с позывным «Заяц» погиб в бою, а второй сейчас учится на курсах подготовки офицерского состава и готовится принять командование танковым взводом.
– Как-то на боевой задаче Заяц «затрёхсотился» и был эвакуирован в госпиталь, у нас новый командир появился. Когда Заяц восстановился, он в другой экипаж попал, потому что мы уже этим составом сработались. Ну и на второй по счёту после реабилитации задаче он погиб, царствие ему небесное.
На каждую хитрую «птицу» есть свой «мангал»
Во время службы в учебной части Казах освоил программу в полном объёме и по прибытии на фронт уже был подготовленным бойцом. И тактических, и технических знаний в целом хватало для успешного выполнения боевых задач. Однако военная мысль не стоит на месте, и тактика применения «слоников» тоже меняется.
– Война поменялась. Танк по-прежнему эффективен, но используется он уже по-другому. Сейчас нет действий в составе даже танковой роты, потому что средства наблюдения и поражения у противника совсем не те, что были десятилетия назад. Сейчас танк, прежде всего, это машина поддержки штурмовых действий пехоты, в том числе и с закрытых огневых позиций – ЗОПов.
По сравнению с буксируемой артиллерией танк стреляет более точно, более мобилен и его легче укрыть, чем, к примеру, самоходную артиллерийскую установку. Кроме того, ни одна другая бронемашина не сможет работать вплотную к позициям противника.
– Если стоит задача сопроводить «металл» (МТ-ЛБ. – Авт.) с пехотным десантом, танк идёт впереди, и мы, повторю, работаем по противнику со сверхмалой дистанции. При этом, если расстояния небольшие и штурмовики до рубежа перехода в атаку могут дойти пешим ходом, то гораздо эффективнее стрелять с ЗОПов – мы точно так же разбираем известные нам позиции и работаем по новым точкам, если у «штурмов» возникают трудности. Но риски для экипажа и машины в этом случае меньше. В общем, всё зависит от обстановки.
Наиболее опасным средством поражения, имеющимся у противника, Казах считает противотанковые управляемые ракеты (ПТУР). С остальным помогают справиться инженерные решения и смекалка.
– Советский ПТУР он и есть советский ПТУР. От дронов защищает «мангал». Мы его постоянно модернизируем, что-то добавляем, что-то меняем. Больше десяти попаданий FPV наша конструкция держит смело. Плюс РЭБ ещё, наши установки с каждым годом всё более совершенны. Вот недавно с пацанами говорил, там последняя у них какая-то установка стоит. Ни одна «птичка» до танка на БЗ не долетела, все попадали!
При очевидной эффективности существующих средств защиты танкисты внимательно следят за появлением новых образцов вооружения у противника и стараются как можно быстрее принять контрмеры. К примеру, с появлением сбрасываемых кумулятивных боеприпасов, способных прожечь экран, а потом броню (аналог «тандемного» заряда к РПГ-7), на бронемашинах стали появляться и различные комбинации защитных слоёв, нивелирующих угрозу от таких «кумулей».
– Эти слои мы так делаем, чтобы кумулятивная струя уже после первого слоя начала рассеиваться. Таким образом, когда она до брони доходит, то разве что краску обожжёт. Отдельно мы работаем над защитой уязвимых мест. Деталей раскрывать не буду, но скажу, что в сочетании с динамической защитой всё действует очень достойно.
Экипаж самостоятельно занимается модернизацией средств защиты. В этом помогают военнослужащие из ремонтных подразделений, но инициатива всегда у танкистов.
– Готовим самостоятельно. Это наша жизнь, значит, и дело тоже наше. После каждого боя что-то добавляем. Если сами не можем, идём к специально обученным людям, им говорим, что и где приварить, отпилить, поставить. В такой работе мелочей не бывает.
Места страху не остаётся
Моральная подготовка к новому БЗ начинается для Казаха с осознания последовательности действий, которые его экипажу предстоит выполнить. Зная потенциальные риски, он старается все их учесть и выработать такой план, который позволит выполнить задачу и сберечь машину с экипажем.
– Понятно, что всем страшно. Но мы же сюда не отсиживаться пришли. И кроме нас нашу задачу никто не выполнит, значит, надо идти и делать. Просто понимаю, что без нас пехоте придётся туго, что вообще вся операция может провалиться, и сосредотачиваюсь на работе. Ну, а после первого выстрела я вообще забываю, что по нам может что-то прилететь, в голове только одно – подавить противника, нанести ему как можно больший ущерб. Адреналин чистейший. Следишь за наводкой, за системой заряжания. Там страху места не остаётся. А на откате уже всё по-другому. Идёшь и думаешь: «Слава Богу, задачу выполнили». Ещё перед БЗ молюсь. Всегда. Помогает.
Без здорового азарта ничего хорошего в работе не получится, считает Казах. Для успеха ты должен любить своё дело и получать удовлетворение от выполненной задачи. Тогда каждая новая БЗ будет всё интереснее, а, значит, и дефицитного для передка чувства – удовлетворения – тоже будет больше. При этом рассудок должен всегда оставаться холодным, чтобы в критической ситуации мгновенно принять решение, от которого зависят жизни людей.
– На боевой задаче в голове должно быть только одно – как качественней её выполнить. Это спасает от ненужных мыслей. Потому что, если в танке один человек «ловит» панику, то она может передаться всем, и закончится такой выезд плачевно. У меня экипаж нормальный, такого никогда не случалось. Но знаю про подобные случаи, этого просто нельзя допускать.
В ответ на вопрос о случаях, когда жизнь висела на волоске, Казах приводит пример разумных действий после выполнения одной из боевых задач.
– Отработали по опорнику и уже были на откате. Тут на нас FPV налетели. За нами ещё один танк шёл, так вот мехвод оттуда сказал, что будто рой пчёл висел, так их много было. В общем, «крыша» все попадания выдержала, но мы «разулись». Тогда я узнал, что экипаж может покинуть танк очень быстро. Семидесятикилограммовый люк ты чуть ли не щелчком открываешь и буквально вылетаешь наверх. Тяжёлый люк в бою и тяжёлый люк в мирной жизни это совсем разные вещи, оказывается.
Тогда экипаж танка организованно отошёл по пробитой ими же «дороге жизни» к позициям пехоты, откуда позже добрался до своих.
Игра, семья и эволюция танков
Компьютерные игры, имитирующие танковый бой, от реальности далеки, считает Казах. И точек пересечения с настоящей службой нет никаких.
– Вообще всё разное. Ничего и никак не сочетается. В игре ты сам себе экипаж, сам едешь, сам наводишься, сам стреляешь. А в танке целых три человека, ты один ничего не сможешь сделать, нужно взаимодействовать. Да и ощущения совсем другие! Вот этот приятный запах пороха после выстрела хотя бы взять, да и удовольствие, которое получаешь от уничтожения цели, совсем другое. Всё разное, в общем.
Самым тяжёлым чувством на войне Казах называет беспокойство за родителей. Он знает, что они за него переживают, но повлиять на это невозможно. Танкиста можно назвать представителем солдатской династии. Отец служил в погранвойсках, а дед во время Великой Отечественной войны бил врага в тех же самых местах, где сегодня воюет Казах. И он тоже был танкистом.
Сравнивая современные танки с машинами середины XX века, Казах обращает внимание на живучесть их в бою.
– Раньше танк был рассчитан на пять–десять минут боя. Сейчас танк может и час, и два наносить огневое поражение противнику. А может ещё откатиться, пополнить боекомплект и снова вернуться в бой. И так несколько раз подряд.
Чувство того, что он продолжает дело деда, помогает воину справиться с волнением перед боем: с первого дня на СВО он мысленно обращается к нему за поддержкой. Отсюда, возможно, произрастает крепкая вера этого танкиста в грядущее торжество справедливости. В год 80-летия Великой Победы Казах желает дальневосточникам самого главного: « Тем, у кого здесь родные – терпения. И всем – здоровья. Победа будет за нами, и тогда мы вернёмся, чтобы как раньше, в семье, справлять этот праздник».
Переживания тех, кто в тылу, кто не может находиться рядом с родными, Казах воспринимает очень остро. От того и неприятно танкисту, когда отдельные военнослужащие начинают публично жаловаться.
– Когда вижу где-то в соцсетях как военный жалуется, хочется сказать ему: дружище, тут всем тяжко, война всё-таки. Но ты поставь себя на место жены, матери или ребёнка другого человека. Ты не знаешь, что с твоим родным сейчас творится, но видишь, как мужик из его части жалуется. «Значит, и у моего всё плохо», – они подумают. Держитесь, пацаны. Слабость нельзя показывать на войне. Нас полмира сейчас сломать пытаются, а мы вперёд идём! Побеждаем!
Одним из итогов этой войны, по мнению Казаха, должно стать усиление нашей армии. В боевых действиях открылось многое из того, что раньше по каким-то причинам уходило от взора военных теоретиков. А осмысление итогов неминуемо должно привести к удалению лишнего и развитию полезного. Говоря об изменении обстановки в целом за последний год, танкист отмечает положительные моменты.
– Мы тут видим результаты работы в тылу. Главное, что на нашу сторону потихоньку переходит воздух, это меня очень радует. Имею ввиду, что сейчас наших беспилотников больше, чем вражеских, а у нас ещё и РЭБ стала нормально работать. А если мы вообще всё небо заберём, то враг нас нигде не остановит, там уже победа будет. Стопроцентная.
Не разделяет Казах и скептицизма далёких от фронта экспертов, заявляющих о полной непригодности старых моделей танков. На фронте воин работал на разных танках и знает сильные стороны каждой машины.
– Все танки показывают себя неплохо. Да и вообще: самый лучший танк это тот, который у тебя прямо сейчас есть. Твоя задача лишь грамотно использовать его сильные стороны и не давать врагу возможности бить в слабые. Вот мы так и делаем. Поэтому и победим.
Александр ИВЕЛЬСКИЙ