100 лет назад, 7 сентября 1923 года родился Эдуард Асадов. После окончания школы он собирался поступать в театральный или литературный институт. Но выпускной состоялся 14 июня 1941 года, а 22 июня Германия напала на Советский Союз. Юноша сразу же пошёл в военкомат и записался добровольцем на фронт, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.
Асадова назначают в расчёт боевого орудия. Воевал он на Московском, Ленинградском и Северо-Кавказском фронтах. И не переставал писать стихи. Свои чувства и эмоции он спешил переложить на бумагу. В 1943 году Асадов получил лейтенантские погоны и назначение сначала на Северо-Кавказский, а затем на Четвёртый Украинский фронт. Со временем стал командиром батареи.
Роковыми для поэта стали бои под Севастополем. Его батарея была полностью уничтожена, но запасы снарядов, в которых очень нуждались на соседнем рубеже, остались целы. Боеприпасы загрузили в машину, которую Асадов взялся доставить к батарее, обеспечивающей наступление.
Именно эти, вовремя доставленные снаряды дали возможность подавить огневые точки противника, повлиять на исход сражения.
Для самого Асадова этот бой 4 мая 1944 года стал последним. Осколком снаряда, который взорвался в двух шагах от машины, Асадову снесло часть черепа, залив глаза кровью и полностью ослепив. Лицо поэта превратилось в кровавое месиво. Удивительно, но с этим тяжелейшим ранением он продолжил путь, и довёз снаряды до места…
Медики говорили, что после таких ранений человек умирает в течение нескольких минут. И уж точно никак не способен совершать какие-то действия. Но факт остаётся фактом – Асадов довёл машину до соседней батареи, находясь практически без сознания, и только после этого отключился. Он не приходил в сознание около месяца.
За подвиг орденом Красной Звезды его наградили только в 1945 году. Уже после войны он получил медали «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», два ордена «Знак Почёта», в 1985 году – орден Отечественной войны I степени. И лишь в 1998 году, в канун своего 75-летия, Эдуарда Асадова удостоили высокого звания Героя Советского Союза. Этой награды много лет добивался его бывший военный командир.
…После ранения, когда он очнулся, ему сказали, что он является феноменом: никто из медиков даже не предполагал, что молодой офицер с таким ранением сможет выжить, сохранив при этом способность говорить, двигаться, мыслить. Это была хорошая новость. А о плохом Асадов узнал в тот же день, как открыл глаза – и… не увидел ничего вокруг. Оставшуюся жизнь ему предстояло провести в полной темноте – юноша навсегда лишился зрения.
В самые первые дни, погружённый во тьму, потерянный и беспомощный, он не хотел больше жить. Но медсестра, которая ухаживала за юным офицером, возмутилась – ему ли, такому отважному и сильному, думать о гибели? И заявила, что лично она с удовольствием связала бы свою жизнь с героем. Эдуард никогда не узнал, всерьёз ли она это говорила или хотела подбодрить страдающего мальчишку. Но это ей удалось – Асадов понял, что жизнь не закончилась, он может быть еще кому-то нужен.
Из воспоминаний Асадова о потере зрения:
«Что было потом? А потом был госпиталь и двадцать шесть суток борьбы между жизнью и смертью. «Быть или не быть?» — в самом буквальном смысле этого слова. Когда сознание приходило — диктовал по два-три слова маме, стараясь избежать тревожных слов. Когда уходило сознание, бредил. Было плохо, но молодость и жизнь всё-таки победили. Впрочем, госпиталь был у меня не один, а целая обойма. Из Мамашаев меня перевезли в Саки, затем в Симферополь, потом в Кисловодск в госпиталь имени Десятилетия Октября (теперь там санаторий), ну, а оттуда — в Москву. Переезды, скальпели хирургов, перевязки. И вот самое трудное — приговор врачей: «Впереди будет всё. Всё, кроме света». Это-то мне предстояло принять, выдержать и осмыслить, уже самому решать вопрос: «Быть или не быть?». А после многих бессонных ночей, взвесив всё и ответив: «Да!» — поставить перед собой самую большую и самую важную для себя цель и идти к ней, уже не сдаваясь».
Переписанные от руки листочки с творчеством Эдуарда люди передавали друг другу.
Он вспоминал:
«Я вновь стал писать стихи. Писал и ночью и днём, и до и после операции, писал настойчиво и упорно. Понимал, что ещё не то и не так, но снова искал и снова работал…
…Никогда не забуду 1 мая 1948 года. И того, каким счастливым я был, когда держал купленный возле Дома учёных номер журнала «Огонёк», в котором были напечатаны мои стихи. Вот именно, мои стихи, а не чьи-то другие! Мимо меня с песнями шли праздничные демонстранты, а я был, наверное, праздничнее всех в Москве!»
Я не завидую чужому счастью
И как умею, берегу своё,
И если у друзей в душе ненастье,
То это горе также и моё.
Друзьям не расставляю я капканы,
Не закрываю сердце на засов
И не ищу в поступках их изъяны.
Друзей люблю без всяких громких слов.
Но кто-то мастер делать людям больно.
И ненавистью душу бередя,
Изводит всех, пусть даже и невольно,
Но злобой душит самого себя!
Таких людей я искренне жалею,
В их душах не искрится Божий свет,
Там вечный мрак запущенной аллеи,
И светлых уголков, к несчастью, нет!
Что может быть страшнее лицемерия?
Всего важней – не обнищать душой!
И я гоню и зависть, и безверие
Для этого не нужно быть святой!
Но в истину одну я верю твёрдо:
Отдашь добро – оно вернётся вновь!
Я слышу до последнего аккорда:
«Людей согреет только лишь любовь!»
Завидовать нельзя чужому счастью.
Вы дорожите тем, что есть у вас. Любите!
Говорите людям: «Здрасьте!»,
Не отводя при этом ваших глаз.
Я вам желаю, люди, быть добрее.
Никто не вправе изменить судьбы!
Жизнь коротка! Так наслаждайтесь ею
БЕЗ ЗАВИСТИ, БЕЗ ЗЛОБЫ, БЕЗ ВРАЖДЫ!
Эдуард Асадов