Завершающую книгу поэта Натальи Аришиной комментирует поэт, публицист, автор двадцати книг, кандидат исторических наук, в прошлом врач-подводник, депутат Думы Владивостока Валерий Королюк, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.

Наталья Аришина. Немилосердные лета: Стихи, проза, дневниковые записи / Наталья Сергеевна Аришина. – М.: Время, 2023. – (Поэтическая библиотека).

ВЕЧНЫМ ПУТЁМ ЗЕРНА
«…или ничего, кроме правды»

«Так ласточка у кровли юга
Снует весь день в весенний зной,
Жилище для себя и друга
Скрепляя клейкою слюной.»
Виктор Гофман.

Наталья Аришина. Мало кто на Дальнем Востоке вспомнит сейчас это имя, а ведь когда-то яркой звёздочкой просверкала она в ореоле своего гораздо более успешного спутника жизни Ильи Фаликова, едва ли не самого заметного из местных поэтов-шестидесятников. Но вот уехали они тогда в столицу и почти забылись тут, оба. Нет, Фаликова наверняка ещё помнят многие из читателей, а вот Аришину – увы.

В прошлом декабре Наталья Сергеевна ушла от нас навсегда (ровно три месяца не дожив до своего 80-летия). Однако первое посмертное издание её последних стихов, дневников и мемуаров, кажется, всё же не даст нам забыть такую по-своему оригинальную и необычную поэтессу.

По признанию составителя сборника (мужа её, Ильи Фаликова), «Книга эта – не финально-всеобъемлющий отчет литератора о своей работе. Мы застали автора в процессе. Может быть, элемент финиша не чужд самоощущению поэта. Но процесс был прерван. Свет внезапно пропал. Ищем в сумерках. Итоговым изборником – книгой всей жизни – она считала «Общую тетрадь» (2019), книгу емкую, но далеко не полную. Сама у себя она насчитывала восемь книг. В «Общей тетради» одна из глав-тетрадей – шестая – оговаривалась как незаконченная. Теперь она заканчивается… В данной книге разный материал. Кое-что уже опубликовано – некоторые стихи и проза. Над композицией книги она сама не работала, но обдуманно заранее сделала несколько файлов, правильно связать которые пришлось без нее. Более того, она вообще не надеялась на выход новой книги в обозримом времени».

Известный советский поэт Александр Межиров как-то заметил, что «стих Натальи Аришиной изначально совершенен… поэтесса исключительно требовательна к себе… справедливо избрала путь несуетного накопления», однако (признаётся сама Наталья Сергеевна) «у него были претензии к моей творческой воле, вернее, к ее недостаточному присутствию… Но это была в чистом виде литература, мое главное жизненное пространство».

Не могу сказать про Наталью Аришину, что это «мой поэт», близкая мне поэзия. Нет, смысловая выверенность со всей синтаксической упорядоченностью, гармоничностью и соразмерностью в её стихах, безусловно, есть и это даже доминирует. Однако лично мне там всё-таки недостаёт какой-то особой искры, «ощущения изящной небрежности и свободы поэтического пространства», присущих, скорее, второй половинке сего поэтического и жизненного тандема, её alter ego (Илье Фаликову). Пользуясь словами самой Аришиной, у меня с ней «стилистические и эстетические разночтения», но это никоим образом не умаляет результаты впечатляющего литературного труда поэтессы.

Впрочем, вот и сам супруг нам свидетельствует, что «она была смущена наработанной мастеровитостью, лишним знанием технической стороны нашего дела, ее влекла нечаянность, непредумышленность. По природе она была простодушной и знала об этом, в сердцах именуясь простофилей. Но она не собиралась стоять на одном месте, движение вперед требовало пребывания в форме».

Всё это чувствуется даже по приведённой в сборнике не слишком обширной и «изначально совершенной» подборке стихов последнего десятилетия – Наталья Сергеевна экспериментирует с формой и рифмой, пробует себя даже в таком редком у нас жанре, как парный лимерик («Народ маракайя»). А в лучших, на мой пристрастный взгляд, стихотворениях («Пора…», «Немилосердные лета») легко дотягивается и до новых высот.

Не случайно же Евгений Евтушенко подметил, что в стихах Аришиной «невероятно трогательная семейная интонация, одомашнивающая даже глобальные проблемы добра и зла». Эта же интонация буквально пронизывает её мемуарные и дневниковые записи. Удивительно, но, рассказывая о своей жизни, она почти ничего не говорит о самой себе – только об окружавших людях – никого не упрекая и ни в чем не обвиняя.

«Всего тяжелее прощаться с привычным,
забыть при финале о старте отличном,
с упорством держать неизбежный удар
и грустно на мелочи выпустить пар», –
Вот о чем, вкратце, мемуарная повесть Натальи Аришиной «Воспоминанья зарифмую». Илья Фаликов (которого она обозначила там литерой Ф,) вспоминает, что, в отличие от него (яркого и дерзкого), Наталья Сергеевна «за место под солнцем не билась, пряталась в кулисах». Вот и о своём поэтическом «старте отличном» во Владивостоке она тоже почти не упоминает – как и об остальных своих литературных успехах.

Однако постепенно к читателю начинает приходить понимание, что повесть-то совсем не об этом и даже не совсем о поэзии с неизбежными московскими журнально-литературными кругами. Она – о жизни рядом с любимыми людьми. Постепенно и ненавязчиво проступает сквозь описания редакционной и житейской суеты обыденный подвиг женщины, всецело посвятившей себя дому и семье, положившей свой творческий успех на алтарь обеспечения быта и жизненного благополучия мужа, сына, друзей – «а стихи были для души, стихи – это не заработок».

«Мне было пятнадцать, – пишет она, – когда шестнадцатилетний мальчик во мне нечто разглядел и естественным образом признал. Не пришлось ничего ему доказывать. Дело было во Владивостоке: отца только что перевели туда из Питера. Поэт зашел в класс к прилетевшей из северной столицы поэтессе. Никакой нелепости он в этом не усмотрел. Раз есть поэты, должны быть и поэтессы. И я тоже так думала… Сработал особый случай. Через четыре года мы поженились… Татьяна Бек назвала меня сопечальницей И. Ф., одна литературная дама – благополучнейшей женщиной».

Да уж, сплошное это «благополучие» – оплачивать литературной подёнщиной (переводы, машинопись) достаточно вольную жизнь любимого, обеспечивать его чем только можешь, месяцами жить вдали от него и выручать из нередких пьяных загулов. Наталья Аришина упоминает об этом вскользь, без особых подробностей, стеснительно и негромко: «Мне нетрудно воспроизвести последовательность событий, но канва жизни сама по себе скучна, нужны внезапные вспышки памяти. То хочется забежать вперед. То не хочется договаривать до конца вдруг наскучившую фразу. И переговаривать тоже не хочется. Перечитала текст – вижу некоторые нестыковки. Управлять своей памятью, наверное, невозможно. Помню как раз то, что не хотелось бы помнить… Разнообразную мы прожили жизнь. Времена менялись не единожды. И сюрпризы явно еще будут».

Однако целых 60 лет они прожили вместе, душа в душу – без настоящей и искренней любви такое вряд ли возможно. И вот теперь, оставшись совсем один, он возвращает ей часть недоданного – составляя этот посмертный сборник, пробивая его в печать.

Наталья Аришина:
«Нет у меня ответа ни на один вопрос.
Как происходят в небе жатва и сенокос?
Как происходит это в новые времена?
Как, не молясь, уходят вечным путем зерна?

Точку все равно придется поставить на каком-то отрезке пути. Сейчас как раз удобный момент.
… Вот отдышусь я – и лавры меня увенчают».

Валерий Королюк,
кандидат исторических наук.