Книга «Говорят погибшие герои» вышла в свет в 1961 году, позже не раз переиздавалась (в 1963, 1966, 1973, 1975…), в ней собраны простые письма участников Великой Отечественной войны — солдат, партизан, подпольщиков, информирует «Тихоокеанская Россия», ТоРосс.

Письмо Красноармейца Павла Яблочкина

(Не позднее 25 апреля 1945 года, когда Красная Армия завершила освобождение Восточной Пруссии от фашистов)

Мама.
На отдыхе я. А поэтому есть время с тобой поговорить.
Очень жаль, что разговор наш будет последний. Хорошо бы ты это письмо никогда не получала, а дождалась бы меня.
Я напишу его и буду носить на груди, если убьют, хоть и запоздало, но все же мы с тобой, как раньше, вдвоем потолкуем.
Я ушел на время от вас. Ты не плачь, мама! Я тебя только прошу о сыне — об Алешке. Ведь у него тогда и отца не будет. Погладь ты его по головке, сказку ему расскажи и за меня поцелуй.
Вот уже год, как я из плена бежал. А за полгода в плену чего я не видел! Нас заставляли насильно смотреть. Мама, трудно представить и в голове поместить. Я как вспомню, так думаю, будь они, слова, чтоб выругать, трудно для них подобрать. Тысяча раз всеми народами мира в преисподней прокляты так, чтобы вечно смердили и черви земные и те бы отказались от них.
Стариков, пожилых стариков аккуратно друг против друга рядами в землю по пояс живыми зарывали, паклю расстилали меж ними. Облив керосином и из пламя услышав душу раздирающие вопли, проклятые, они деревянно, как идолы, все хохотали.
Мама.
Таких ребятишек, как Алик, из рук матерей вырывали и тут же, взявши за ноги, с размаху в колодец бросали.
Я в бога не верил, ты, мама, знаешь. Но в эти минуты просил всю вселенную, душою просил, чтоб не лопнули нервы. Многие из нас не могли устоять, падали или на помощь бросались, им в ноги стреляли и тут же плетьми с них одежду снимали. Солью, как мясо, тела методично обливали водой, чтоб память пришла, посыпали и, разъярившись, как звери, уже мертвых они на куски разрубали.
Напакостив, гады, они удирают. Как призраков, сейчас боятся нас. Но правда настигнет и везде их найдет. Суд им правдивый, суровый народ всего мира за бездну страданий и муки после войны учинит.
Ты не плачь. Я не умер, а ушел от вас, мама, как многие ушли, такие же, как я. Ушли мы в борьбе за народ, сметая с земли варварство, рабство. Ушли за будущее светлое не только нашего, но и всех народов земли.
Мама. Вот кончится война, подлечит глубокие раны страна, и снова вольготно народ заживет. Глядишь, и мой Алик школу кончит, на машиниста учиться пойдет.
Бесчеловечно, стыдно будет тем, кто поможет опять разнуздать таких, как вот эти. Весь мир не допустит, чтобы гунны вторично на землю сошли.
Стройте, живите, трудитесь, учитесь, и, если вы нас хотите почетней почтить, в короткое время дружнее разбейте врага и раны войны залечите, для всех счастливую жизнь создайте…
Прощайте, Алик и мама! Обоих крепко целую.
Я засиделся. Иду отдыхать. Товарищи мои — чудо-воины — спят.
Ваш Яблочкин Павел.

***
Павел Яблочкин, колхозник из села Якшино на Волге, с первых дней войны на фронте. Попал в плен, бежал и снова с оружием в руках бил врага. Награждён орденами. Погиб в боях в Восточной Пруссии весной 1945 года. Это письмо, пропитанное кровью сына, было доставлено матери. Копия письма хранится в архиве газеты «Правда» (отдел писем, 1945 г., № 65555, л. 11-12).

Письмо 15-летней девочки К.Сусаниной с фашистской каторги

12 марта 1943 года

Март, 12, Лиогно, 1943 год.
Дорогой, добрый папенька!
Пишу я тебе письмо из немецкой неволи. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых не будет. И моя просьба к тебе, отец: покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери.
Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи. Ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала: «Вы не запугаете меня битьем. Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, отсюда вон». И офицер выстрелил маме в рот…
Папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет, и если бы сейчас ты, встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькая, мои глаза ввалились, косички мне остригли наголо, руки высохли, по-хожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь — у меня отбили легкие.
А помнишь, папа, два года тому назад, когда мне исполнилось 13 лет? Какие хорошие были мои именины! Ты мне, папа, тогда сказал: «Расти, доченька, на радость большой!» Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню…
А теперь, папа, как взгляну на себя в зеркало — платье рваное, в лоскутках, номер на шее, как у преступницы, сама худая, как скелет,- и соленые слезы текут из глаз. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят голодные, затравленные овчарками. Каждый день их уводят и убивают.
Да, папа, и я рабыня немецкого барона, работаю у немца Шарлэна прачкой, стираю белье, мою полы. Работаю очень много, а кушаю два раза в день в корыте с «Розой» и «Кларой» — так зовут хозяйских свиней. Так приказал барон. «Русс была и будет свинья»,- сказал он.
Я очень боюсь «Клары». Это большая и жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я из корыта доставала картошку.
Живу я в дровяном сарае: в колшату мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба, а хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине.
Два раза я убегала от хозяев, но меня находил ихний дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Я теряла сознание. Потом на меня выливали ведро воды и бросали в подвал.
Сегодня я узнала новость: Юзефа сказала, что господа уезжают в Германию с большой партией невольников и невольниц с Витебщины. Теперь они берут и меня с собою. Нет, я не поеду в эту трижды всеми проклятую Германию! Я решила лучше умереть на родной сторонушке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Только смерть спасет меня от жестокого битья.
Не хочу больше мучиться рабыней у проклятых, жестоких немцев, не давших мне жить!..
Завещаю, папа: отомсти за маму и за меня. Прощай, добрый папенька, ухожу умирать.
Твоя дочь Катя Сусанина…
Мое сердце верит: письмо дойдет.

***
Вскоре после освобождения белорусского города Лиозно в 1944 году при разборе кирпичной кладки разрушенной печи в одном из домов был найден маленький жёлтый конверт, прошитый нитками. В нём оказалось письмо белорусской девочки Кати Сусаниной, отданной в рабство гитлеровскому помещику. Доведённая до отчаяния, в день своего 15-летия она решила покончить жизнь самоубийством. Перед смертью написала последнее письмо отцу. На конверте стоял адрес: «Действующая армия. Полевая почта №… Сусанину Петру». На другой стороне карандашом написаны слова: «Дорогие дяденька или тетенька, кто найдет это спрятанное от немцев письмо, умоляю вас, опустите сразу в почтовый ящик. Мой труп уже будет висеть на веревке». Номер полевой почты, написанный на конверте, устарел, и письмо не могло попасть адресату, но оно дошло до сердца советских людей. Опубликовано в «Комсомольской правде» 27 мая 1944 года.