Недавняя выборная кампания в Приморье невольно подтолкнула различные политические и экономические дискуссионные клубы к обсуждению аспектов промышленной, финансовой, социальной и прочей политики краевых властей. Отбросив некоторую ангажированность, огромное количество предвыборных обещаний кандидатов, необходимо попробовать проанализировать направленность и содержание этих обещаний и программ в аспекте сегодняшнего положения России на мировом рынке разделения труда, и особенно в условиях вводимых странами ЕС и некоторыми азиатскими государствами санкций и ограничений. Не надо питать себя иллюзиями, мы реально лишаемся не только поставок продовольствия в страну, мы теряем доступ к современным технологиям, дешевым инвестициям, к экспорту своей продукции, информирует Тихоокеанская Россия, ТоРосс.
Первое, что бросается в глаза, это то, что сегодня официальная стратегия экономического и социального развития Приморского края, на основании которой создаются целевые программы и проекты, совершенно отвлечена от реалий политических и финансовых. Что в средне- и долгосрочной перспективе является основными направлениями и ориентирами, что станет локомотивом, который выведет край на уровень самодостаточности, какие механизмы, тактические приёмы, правовые и финансовые условия смогут обеспечить безусловное исполнение намеченного? Есть отдельные программы и проекты, но насколько они скоординированы и реально повысят доходы бюджета? И будут ли они «экономическими долгожителями»? А насколько крепко они связаны с рынками сырья и готовой продукции, и с трудовыми ресурсами? Сократят ли дотации в поселковые и районные бюджеты? Уменьшат ли зависимость от импортных поставок? Какова вероятность финансирования из государственного бюджета, а если таких гарантий нет, то чем их краевая власть планируют заменить?
Федеральный бюджет сегодня, как известно, перегружен государственными расходами, в том числе и на очень важные проекты в Крыму, на Северном Кавказе. События, связанные с обострением отношений с США и странами ЕС на фоне гражданской войны на Украине, вынудили власть увеличить расходы на оборону и военное строительство, другие стратегические направления, в которые невозможно привлечь частные и иностранные инвестиции. В этих условиях понятны некоторые законодательные инициативы в Государственной Думе.
«С января 2015 года могут быть ужесточены условия получения регионами дотаций из федерального бюджета…Соответствующий законопроект подготовлен в комитете Госдумы по бюджету и налогам. Осенью, уверяют депутаты, документ будет рассмотрен нижней палатой одним из первых. … Регионы также обяжут заключать соглашения с Минфином о мерах по повышению эффективности использования бюджетных средств, увеличению поступлений налоговых и неналоговых доходов, согласовывать проекты бюджетов» («Губернаторов принуждают к эффективности», Независимая газета, 28.07.2014)
Значит, вся система региональной и муниципальной власти должна быть направлена на повышение доходов бюджетов всех уровней. Совершенно понятно, что это может быть обеспечено не мерами повышения налоговой нагрузки, а развитием экономики. В её составе должны быть и объекты местной промышленности и предприятия, которые связаны межрегиональными связями в обеспечении отраслевых программ, и производства традиционного экспорта и, наконец, – импортозамещающие производства.
Начнём с традиционного сектора экономики края – порты и портовые терминалы. Правовой основой для их развития является Государственная целевая программа «Развитие транспортной системы России на 2010-2015 годы». Она предполагает модернизацию и развитие, а иногда и вывод за нынешние границы десятков существующих морских и речных портов, а также строительство новых.

Если Приморье позиционирует себя в качестве главных восточных ворот России, то наиболее важным направлением развития в экономике края являются транспортная инфраструктура: портовые, авиационные, железнодорожные и автомобильные терминалы, инфраструктура на подходах к ним, огромный набор услуг для владельцев, перевозчиков, отправителей, получателей грузов. И в этом случае всё должно быть подчинено развитию указанных элементов. Вот тогда край действительно станет частью единого экономического пространства Дальнего Востока и Восточной Сибири. Уникальность территории не должна характеризоваться только потенциальными возможностями, о которых говорят пиарщики и представители власти десятки лет, пора уже показать фактически такие преимущества в виде действующих предприятий. На протяжении 23 лет рыночной «свободы» у нас не произошло революционных изменений, аналогичных китайским или сингапурским и даже вьетнамским. Нет реальных стимулов в привлечении грузопотока, нет гарантий инвестициям, нет привлекательной деловой среды. Есть старение производственных фондов, увеличение коммерческих рисков, налоговой нагрузки, увеличение административного давления и количества барьеров для бизнеса. Для того, чтобы убедиться, к чему привела болтовня о необходимости развития сегодняшней России или её отдельных регионов, сегодняшним руководителям, да и нам всем, стоит вспомнить, чего добилась наша страна за послевоенные 23 года. К 1968 году страна имела весь набор бесплатных социальных гарантий, самую прогрессивную космическую отрасль, современное машиностроение, развивающееся сельское хозяйство, науку, образование и… то, что до сей поры является всё ещё производственным комплексом России и основой экономики стран СНГ.
Любой портовый терминал в Приморье – это конечная часть движения продукции, произведённой на предприятиях Сибири или Дальнего Востока, или начало для импортного сырья и комплектующих перерабатывающим и сборочным производствам этих же регионов. И чем больше и совершеннее эта инфраструктура, тем более вероятно, что ею воспользуется большее число клиентов, тем больше будет здоровой конкуренции в качестве и стоимости услуг. Следует ли искусственно ограничивать появление новых портовых комплексов, и какие цели и результаты предполагает такая политика? Сегодня широко используется термин «экологически неблагоприятные последствия». Неужели стремление сохранить девственность природы разумнее правильной и продуманной урбанизации?
Тогда, наверное, необходимо говорить не о запрете строительства, а о разработке новых нормативов проектирования, более жёстких в отношении возможного воздействия на среду. Но и это вызывает много справедливых вопросов, главные из которых – наличие таких технологий и их цена, экономическая целесообразность и последствия в снижении конкурентности. Ведь высокие цены на услуги порта в совокупности с растущими тарифами на железнодорожные перевозки окончательно закроют доступ экспорта на внешний рынок. Так, например, происходит с Восточным зерновым коридором, когда в минимально рентабельной цене продаж зерна более 40 % составляет транспортная составляющая.

Приморский край – часть рыбопромышленного комплекса Дальнего Востока, но почему сегодня береговая инфраструктура этой отрасли минимизирована и даже перевалочные мощности не обновляются? И что предлагает рыбацкое сообщество, чтобы им было выгодно и удобно работать в крае? Уж точно не мегапроект рыбпромышленного кластера. Скорее всего это несколько терминалов с современными холодильниками, линиями приёмки продукции прибрежного лова и марикультуры. И рассредоточены они должны быть по всему побережью Приморья в «шаговой доступности к районам добычи». Тогда в такие проекты более реалистичны вложения частных инвесторов. Да и скорость реализации будет высокой, а цена услуг не будет обременена высокими кредитными обязательствами владельца такого терминала.
Есть ещё один вопрос, который важен для населения Приморья. Почему практика размещения крупных производств касается практически двух населённых пунктов – Владивостока и Находки?
Практики ответят: здесь есть действующая инфраструктура и трудовые ресурсы, правда, уже давно восполняемые мигрантами. Тогда как быть с северными или южными территориями края, особенно прибрежными? В силу климатических условий в них маловероятно развитие сельского хозяйства, рыночные отношения вытеснили из них предприятия прибрежного рыболовства и рыбопереработки, высокие затраты на производство закрыли предприятия горнодобывающей отрасли, свёрнуты военные городки, которые давали работу и гражданским специалистам. Не проще ли размещать крупные производства в этих районах? А для привлечения рабочей силы как в прежние времена давать производству льготы, а работникам – повышенные коэффициенты заработной платы, датируемые не из кармана инвестора. Глядишь, и потянутся тогда ищущие заработки профессиональные работники.
Чаще всего порты расположены в черте города. Как решается проблема вывода их с городских территорий?
Исторически складывалось так, что вначале строился порт, а вокруг него, по мере развития развивался город. Как пример можно привести Мурманск, Владивосток, Находку, Новороссийск, Санкт-Петербург… Достигая пика развития порт начинает перегружать городскую инфраструктуру потребностями в новых территориях, трудовых ресурсах, являясь при этом производством с большим количеством воздействия на окружающую среду. Но и город выступает ограничителем развития портовой инфраструктуры. Порты надо выносить за черту города. Но это невозможно решить одним махом. Прежде чем вывести какой-то порт с его старого места, надо предложить альтернативный вариант. И уже потом освободившиеся мощности будут перепрофилированы для рекреации или территории общего пользования, например, для строительства красивых набережных или спортивно-развлекательных зон…
Добавим, что освобождать населённые пункты от производственной инфраструктуры – очень дорогое удовольствие. Взваливать это на плечи самих производств не только противозаконно, но и совершенно бесперспективно, особенно при нашей системе налогообложения и затратах на производство. Однако некоторые в нашем крае пытаются это сделать. Например, Славянское городское поселение в 2012 году утвердило Генеральный план развития своего населённого пункта таким образом, что все действующие сегодня предприятия частично или полностью попали в рекреационные зоны… Для развития посёлка вообще не предусмотрены территории, предназначенные к размещению на них производств. Как такой населённый пункт собирается формировать свой бюджет, удерживать работоспособное население, формировать современную социальную и коммунальную инфраструктуру?
И в этом случае опять на первое место выходят характеристики инвестиционного климата для частных инвестиций, в том числе и реинвестиций прибыли предприятий в свои производства. Частный инвестор, решая проблему вложения своих средств, более серьёзно думает об эффективности этих вложений и гарантированности безопасности для будущего производства. Но на практике он убеждается в том, что кроме экономических рисков он и его инвестиции подвергаются совершенно непредсказуемому давлению. Это и недобросовестная конкуренция с использование административных ресурсов, и субъективное и непостоянное мнение первых лиц во власти, это псевдоэкологический экстремизм, который используется для противодействия отдельным проектам или конкретным инвесторам. И лица, которые используют такие методы противодействия инвестициям, совершенно не отвечают за последствия в падении доходов бюджетов или в исполнении социальных программ. Но ещё очень опасно, когда для давления на проекты и их инициаторов используются жители, которые находятся под влиянием ложной популистской информации. На фоне социальных и экономических проблем городов, районов и посёлков создаются точки потенциальных конфликтов. А ведь это тоже часть инвестиционного климата. В подтверждение тому – выступления против строительства угольных терминалов, заводов СПГ, нефтехимических производств и многого, что является реальным и доходным на сегодня.
Так куда же привлекать деньги? И чем гарантировать их?
Уже сейчас, наверное, можно предположить, что большинство региональных проектов, опирающихся на федеральные инвестиции, даже несмотря на их очевидную внешнюю привлекательность, следует отложить до лучших времен или сделать ориентированными на заинтересованных инвесторов. Это касается гигантского рыбопромышленного кластера, который концептуально похож на отраслевой промышленный парк, способный переработать всю сырьевую продукции предприятий Дальнего Востока. А игровая зона в условиях дружной изоляции Российской Федерации имеет ли перспективу в заполнении инвесторами, а в последствии клиентами? Может быть она имеет право на существование только тогда, когда край условно богат не только природными ресурсами, а фактическим промышленным и социальным развитием, обеспеченными жителями, общественным порядком и другими признаками благополучного региона?
В промышленной политике должна быть равная доступность к мерам поддержки инвестиций и производств, кроме этого закон и власть должны обеспечивать заинтересованность инвестора во вложениях в экономику, и государство должно оперативно регулировать элементы инвестиционного климата достаточно широким набором преференций и правил.
Но что фактически чувствует простой гражданин, от которого мало что зависит, но который очень сопереживает всем событиям, происходящим вокруг него, и который на своей спине ощущает последствия всех решений и действий власти? С телеэкранов ему твердят о приближении экономического коллапса, военной опасности, повышении налогов, снижении доходов, сокращении социальных выплат и необходимости затягивания поясов, экологических и техногенных катастрофах. При этом он видит, что власть не торопится принимать законы, определяющие интенсивный рост промышленного производства, меняющие управление стратегическими направлениями в экономике в части повышения эффективности его производства и в конечном итоге улучшающие его жизнь. Вместо этого она продолжает декларировать стремление к прогрессу, популистски рекламируя громкие программы и свою решительность в борьбе со всем и всеми, кто мешает это делать. И, наверное, только когда грянет гром и запахнет порохом и кровью, все вспомнят о неготовности, нехватке времени для нужных дел и решений, о несознательности народа, низкой производительности труда, недостаточном профессионализме и прочее-прочее, что делает их непричастными к совершённым ошибкам.
Как это похоже на наше недавнее историческое прошлое, последствия которого мы помним как подвиг нашего народа